— Чушь! Еще раз чушь! Волка как не корми, а он все равно в лес смотрит. Ольга с детства была непослушной, своенравной. Часто из дома сбегала. Не нравилось ей у нас. Казалось бы, все у нее было: и игрушки, и платья там разные. Муж часто в командировки уезжал и всегда ей что-нибудь привозил.
По той интонации, с которой Ирина Аркадьевна рассказывала о дочери, можно было понять, что Ольге мало досталось материнской любви. Наверное, потому она и сбегала из дома.
— Правда, все изменилось, когда надо было определяться в жизни: или поступать в институт, или в дворники идти. Боялась, что может без образования остаться. Тогда бы ей одна дорога была в кондукторы или в асфальтоукладчицы. Да и с квартирой ей ничего не светило. Мы ее удочерили, значит, ей, как сироте, жилплощадь от государства не положена. Куда бы она ушла? Вот она быстро и смекнула, что лучше быть паинькой, чем в общежитие идти. Да и общежитие — не выход. Жить на какие деньги? Одежду покупать? Мой муж тогда радовался, как же, повзрослела дочка, посерьезнела. Но я-то видела, что она притворяется, таится.
— Н-да, трудно полюбить чужого ребенка, — не сдержалась я. — Но так бывает. Нельзя за это судить.
— Кого?! Меня? — возмутилась Ирина Аркадьевна.
— Что вы! Верю, что вы сделали все, чтобы Ольге было у вас хорошо. И думаю, ваши труды не пропали даром. Смотрите, вышла замуж и забрала вас сюда, во Францию, не бросила.
— Разумеется. Пришло время долги отдавать. Муж мой умер и очень давно. Ольга была на предпоследнем курсе института. Трудно мне тогда пришлось. Я ведь не работала долгое время. Пенсия у меня маленькая, а я нуждаюсь в лечении. Мне каждый год нужно в санаторий ездить. На какие деньги? Довелось даже продать четырехкомнатную квартиру и перебраться в двухкомнатную.
Я заметила, что Ирина Аркадьевна говорила исключительно о себе, а если речь заходила о дочери, то вспоминала ее с пренебрежением.
— А Ольга?
— А что Ольга? Я ее сразу поставила в известность: папа умер, кормить нас некому, зарабатывай, а еще долги отдавай.
— Какие долги?
— Как какие?! Долг детей помогать своим родителям, тем более, приемным.
— Ольга знала, что вы взяли ее из детского дома?
— Мы ведь не младенцем ее брали. Ей было около пяти лет. Она все помнила и могла сравнить, где лучше. В приюте или в семье?
— Но почему Ольга так долго замуж не выходила? Из чувства долга перед вами?
— Нет, конечно. Кому она нужна? Устроиться на приличную работу не смогла — пошла в школу преподавать. А какие там женихи? Вот и прокуковала до тридцати. Я предлагала ей выйти замуж за сына своей приятельницы — не понравился, как будто сама что-то из себя представляла. Несколько раз она пыталась познакомиться через Интернет, да все как-то неудачно, одни уроды к ней липли, и вот с последней попытки на нее Жак клюнул. Не думала, что она за старика согласится выйти замуж. Он же меня на пять лет старше был. У меня с ним больше общего, чем у Ольги. Жаль, конечно, я французским не владею, а то бы он от меня не ушел, и мы бы сейчас на гроши не жили.