Мария перехватила мой взгляд на датчик под потолком:
— Задула твоей пеной для бритья. Не возражаешь?
— С тебя новый тюбик…
Я взял у неё из рук огнетушитель и решительно погасил пламя. Всё заволокло сизым дымом. Мы с Марией поспешно выскочили в коридор, но испорченный в хлам датчик так ничего и не заметил.
— Оставим на проветривание, — сказал я. — У тебя там есть что-то ценное?
Она нырнула в дым, но уже через несколько секунд вернулась с сумочкой.
— Твои обноски провоняются, — предупредила Мария.
— Мне их будет очень не хватать…
Она рассмеялась и чмокнула меня в щёку:
— Снова зарос! Тебе нужно бриться дважды в день!
Я потёр щетину и подумал, что пролежал после ранения не один час…
Пол под ногами дрогнул. Дважды. Чуть запоздало послышались два выстрела подряд. На палубе взвыла перепуганная толпа. Мария с недоумением посмотрела на меня. Я пожал плечами:
— Значит, всё-таки наши. Передумали, и решили потопить судно вместе с нами и прибором.
— Но зачем артиллерией? Торпеды недостаточно?
— Даже после двух торпед судно будет тонуть несколько минут. Радист успеет отправить SOS и указать координаты. Думаю, они решили сперва расстрелять радиорубку. Ну, а сейчас дойдёт очередь и до торпеды.
— А потом?
— Подойдут ближе и прикончат упорных пловцов.
— А мы?
Это был хороший вопрос. Самым разумным было хватать Марию и прятаться в камне. Ну, и выйти оттуда, где вздумается. Этот вариант обладал всего тремя недостатками. Во-первых, в этом случае «Аркадия» действительно шла на дно. Вместе со всеми, кто здесь находился. Не сказал бы, что меня это сильно печалило, но думать о гибели тысячи человек только из-за того, что им «повезло» оказаться с каким-то неудачником на одном пароходе, было неприятно. Во-вторых, я мог перемещаться только в знакомые места, где хотя бы раз бывал. А это значило, что мы возвращаемся на Родину. Сегодня меня это почему-то не радовало. Ну, и, в-третьих, при таком варианте Мария будет знать столько же, сколько знаю я.
Мне она безумно нравилась, это правда. Но я не доверял ей. И это тоже было правдой. И вообще, отношения становились сложными. Только вчера всё казалось простым и ясным: я, Мария, Мегасоц, два бленкера и чемодан денег. Но сегодня как-то всё неожиданно запуталось: я не понимал для чего уничтожать Запад, и зачем жертвовать жизнью для Мегасоца. Но главной проблемой была Мария. Для неё я по-прежнему оставался «бойцом» — инструментом исполнения приказа.
Я направился к нашей каюте.
— Куда, боец?
— Спасжилеты, — сказал я и скрылся за дверью.
Уничтожение подводной лодки оказалось минутным делом. Всего лишь шаг в арсенал родного батальона, и у меня в руках две РПГ-40. А вот со вторым шагом я не спешил. Нашёл в планшете описание наших подлодок — как оказалось, «военная тайна» только для своего населения, — и вдумчиво изучил уязвимые места. Только после этого перенёсся на корму парохода, — даже если кто и заметил моё появление, не думаю, что наблюдатель поверил своим глазам. Рассмотрев положение подводной лодки, через полсекунды был на её палубе, за боевой рубкой, ближе к корме. Здесь никого не было, внимание пушкарей и вахтенной команды сосредоточились на пароходе, все они суетились по другую сторону башни.