Ужинали молча.
За спиной тихо перешёптывалась потрясённая морским боем публика, вооружённая ножами и вилками. Но сегодня мне до их «оружия» не было дела. Я переваривал факт, что в течение одной минуты справился с двумя охранниками, перепрятал в надёжное место ТОП-секрет и, между делом, отправил на дно подводную лодку военно-морского флота своей страны.
— Пётр Леонидович, — негромко сказала Мария.
Я сразу понял, о чём она, но виду не подал. Руки не подал тоже, когда широкоплечий седой дядька без разрешения присел к нам за стол.
— Как вы это сделали? — без предисловий спросил Пётр Леонидович. — Не сомневаюсь, что вы — профи, ребята. Давайте всё обсудим. Ситуация критическая…
— Она стала критической, как только вы без разрешения сели за наш стол, — заметил я.
Он пренебрежительно отмахнулся, а я взял бокал и выплеснул вино ему в лицо.
Пётр отшатнулся и едва не свалился со стула. Вскочил. Стул всё-таки упал. Я протянул ему салфетку:
— Утритесь, сударь, вы в приличном обществе.
На салфетку он даже не взглянул.
— Вы ответите!
— В любое время, — сказал я, откладывая салфетку в сторону. — А теперь подите вон. Вы испортили нам ужин.
Он всё ещё сжимал и разжимал кулаки, что-то порываясь сказать. К нему подскочил официант с полотенцем, он вытерся и, шепча ругательства, ушёл.
— Что ты творишь? — с восторгом спросила Мария. — Ревнуешь?
Я с недоумением посмотрел на неё:
— Мирные переговоры только с позиции силы. Что-то изменилось в практике навязывания консенсуса?
Она уважительно кивнула:
— Ты был прилежным курсантом.
— Очень не хотелось в окопы.
— Мы уже третий год не воюем, Макс.
— А окопы остались, — я перестал паясничать и твёрдо смотрел ей в переносицу. — Окопы, гаубицы, пулемёты… у нас не граница, а линия фронта, Мария. Враждебное окружение, с которым мир достигнут по факту отсутствия стрельбы, а не вследствие подписанных соглашений.
Она отложила вилку и поднесла к губам салфетку.
— Прокурорский взгляд «работает» только в случае тёмно-карих глаз. А у тебя глаза голубые, Макс. Так что не пытайся меня гипнотизировать. Почему ты не выслушал Петра Леонидовича?