На полочке камина стояли фотографии — снимки двух мужчин, двух мужей, которые, возможно, перепутались в памяти старой дамы. Один из них, с полным, почти одутловатым лицом без всякой растительности, перед съемкой принял позу, полную достоинства. Скорее всего, это был начальник отдела в мэрии.
Второй, попроще, носил седеющие усы. Он представлял собою тот тип мужчины, который чаще всего встречается в метро или в автобусе. С одинаковым успехом он мог быть чиновником, бухгалтером, мастером или продавцом из универмага, каковым и был на самом деле. На фото он улыбался, и его улыбка была открытой. Видно было, что он доволен жизнью.
— Кстати, Жанвье, как сюда вошла племянница? У нее был ключ?
— Нет, она позвонила, и я открыл дверь.
— Шкаф заперт на ключ. Он должен быть где-то здесь. Сначала Мегрэ начал искать ключ в белой кожаной сумочке, которую старушка, вероятно, вынула из шкафа в первые весенние дни. В сумочке была прессованная рисовая пудра с голубоватым оттенком и вышитый платочек с меткой «Л» — Мегрэ и Лапуэнт вскоре узнали, что госпожу Антуан звали Леонтина. Сигарет на было. Конечно, она не курила. Купленная на улице Риволи коробочка мятных лепешек — наверняка они лежали здесь давно, все склеились.
— Есть ключи.
Мегрэ был почти убежден, что найдет их в сумочке, которую она всегда носила с собой, — три ключа от шкафа, ключ от комнаты и ключ от входной двери.
— Отперев дверь, прежде чем толкнуть ее, она открыла сумочку и убрала ключи. Иначе они остались бы в замке или мы нашли бы их на полу. Она успела еще положить сумочку на кресло, и только тогда на нее напали.
Мегрэ говорил скорее себе, чем инспектору Жанвье. Он не мог избавиться от чувства вины. Но если бы он даже и пришел вчера, чтобы это изменило? Он не нашел бы достаточного повода, чтобы установить постоянное наблюдение за домом. А убийца, не зная о его визите, все равно проник бы в квартиру.
Мегрэ перебрал несколько ключей, вставляя их в замок шкафа, пока не нашел нужный.
Выдвижной ящик был полон бумаг и фотографий. Он заметил сберегательную книжку на имя Леонтины Антуан, набережная Межесери, с суммой вклада десять тысяч франков. Были только вклады и ни одной выплаты, а деньги начали вносить двадцать пять лет назад. И поэтому под фамилией Антуан была зачеркнута фамилия Караме.
Двадцать пять лет жизни, экономии. Утренние прогулки. Скамейки в парке после обеда, а когда шел дождь — может быть, кино?
В ящике лежала банковская книжка с вкладом в размере двадцати трех тысяч двухсот франков. За несколько дней до прошлогоднего Рождества снято со счета две тысячи пятьсот франков.