Ночью дочка не может заснуть, вертится, вспоминает своих друзей, улыбается им, мечтает о встрече. Я лежу рядом с ней нос к носу, хочу читать. Она просит: «Не уходи! Слышишь, полежи рядом». Я сержусь, усталая, замученная бездельем и бестолковой суетой, ворчу, но сдаюсь и лежу дальше. Постепенно засыпаю, и мне видится детство, бабушка. Я говорю ей: «Не уходи!» И она лежит, так же соприкоснувшись носиком со мной, шестилетней, такой же, как моя дочь — болтливой, неугомонной, ранимой. Лежит, бросив кухню и помойные ведра, бросив остывающий чай, бросив к моим толстеньким детским ножкам всю свою жизнь, тотчас не задумываясь, едва я родилась и до самой своей смерти. За окном — сосны Прибалтики, море далеко и близко. Оно пахнет волей, стоит только открыть форточку, как запахи всех ветров взмывают, кружат под пыльным абажуром и садятся навечно в мои мечты. Я вспоминаю печку и тусклые деревенские лампы, освещающие по вечерам Пушкина и Толстого, что приходили ко мне бабушкиными стараниями в гости. Я хожу, уже повзрослевшая, по поселковой библиотеке, трогаю корешки всех моих друзей. Вот «Тимур и его команда» — игра на все лето. Вот Мопассан — но это где-то в двенадцать. Вот Куприн — первая любовь.
Я бегу по коридору клуба, не взяв ничего, вырываюсь на волю, в лесные дали, зеленые луга, сарафаном по травам, ногами по хвое, к озеру с удочкой, к морю с подружкой, а там на барханах дюн — кругляшки-стекляшки с секретом, в каждом — бесконечные дни, бессмертие, вечная молодость, что трать — не растратишь, обнимай — не обнимешь. Лето, и во сне лето!
Сын будит, шарит под подушкой соску, находит и торопливо сует в рот, для надежности, для ориентира в этой опасной только начатой истории. Он осторожен, но мал, поэтому засыпает быстро. Дочь тоже спит и во сне продолжает играть в Питера Пена.
Утро поет короткую веселую песню. Пока плещешься, укладываешь по шкафам постели, наряжаешься во все чистое, вычесываешь из кос сновидения, пока кудахчет яичница и бурлит чайник — кажется, все не зря. Чего там на ночь не надумаешь. Живи-радуйся! Белки по деревьям скачут, книжек не читают, им хорошо. И тебе хорошо. Извольте чаю!
Но за кофе уже нахлынет, и прогулка пройдет не в радость. Почему — загадка. Что-то шевелится нехорошее, предвкушает. Дождик, сосны, тишина, где-то покажется человечек и сгинет. Мы одни — три танкиста и собака, но и собака бы не прочь кого-нибудь встретить.
И вот в один прекрасный день я встаю рано и беру судьбу в свои руки. Достаю проспекты, ищу музеи, выставки, ищу адреса, где никто не выпал из жизни, где все правильно. В девять — открытие, в четыре — домой. Пусть будет музей камня. Библиотека «Метсо». По крайне мере, я знаю, где это.