Когда книги были прочитаны, Ленка сложила их в пакет, расписанный незабудками, и понесла менять. День был дождливый, и в клубе стояла холодная пустота. В конце коридора падал из-за приоткрытой двери на пол одинокий осколок света. Деревенские мальчишки, тихие, точно привидения, выскользнули оттуда и, заложив за пазуху капитана Гранта, кротко прошли мимо Ленки. Даже за косу не дернули, хотя имели обыкновение. Ленка сама вдруг оробела и постучала, прежде чем войти. С зонтика капала вода, намокшая челка прилипла ко лбу, снова просить про любовь не хотелось.
Никанор Степаныч вычеркнул в Ленкиной карточке жирным фломастером три последние записи, расписался напротив даты и сказал:
— Кому как, а мне очень даже нравится, когда дождь. Тихо, свежо, дышать — одно удовольствие. По подоконнику: тук-тук. На веранде — шмяк— шмяк. На сердце — покой и ясность. Можно кофе пить и читать! От этого всякие разные мысли приходят, и тут же рядом на кресле с тобой располагаются. Вот смотри, Аленушка, какая книжка! Держи-ка! Можно сказать, лакомый кусочек на дождливый вечерочек. — Никанор Степаныч подмигнул и выложил на стол белую книжку со звездочками и астероидами.
Тут Ленка набралась, наконец, смелости и махнула косой:
— Никанор Степаныч… Я про космос не очень… Дайте мне про любовь, пожалуйста! И чтоб любовь была настоящая, взрослая, а не космическая.
— Настоящая? Ну ты, Аленка, серьезная дама оказалась. Так сразу и не раскусил. Есть у меня про любовь… Да вот беда — такую книжку можно только после пятнадцати читать. Там прямо на первой странице написано: "Для взрослых, которые никогда не были детьми". Придется пару лет подождать, красавица.
Ленка надулась и покраснела. Глазки в угол скосила — вот-вот намокнут.
— Э, нет, — говорит Никанор Степаныч, — плакать не положено. Не то срок отодвину! А ты, коли хочешь про взрослую любовь читать, докажи, что большая уже.
— Как? — недоверчиво сощурилась Ленка.
— А так. Дело у меня к тебе есть! Или даже просьба… Справишься — дам тебе взрослую книжку. Только никто об этом деле знать не должен!
— Никто? — открыла рот девочка.
— Ага! Такой уговор. И если уж договоримся — на полдороге не пасовать! Ясно?!
— Ясно! Рассказывайте!
Никанор Степаныч прошелся, пошаркивая клетчатыми тапочками о паркет, выглянул за дверь, прикрыл ее понадежнее и для пущей важности дела заложил за спину руки. Был он скромного роста, с седыми кучеряшками, растущими над ушами, с большим толстым носом и хитрыми глазками-иголочками. Вот и сейчас он пристально смотрел на Ленку: крепкую, светлокосую отличницу, с расцарапанными коленками и травяным браслетиком на руке.