Все они были мужчинами.
Все были одеты в деловые костюмы с пиджаками и рубашками.
Большинству было сорок с хвостиком лет. Я видела одного постарше, лет шестидесяти-семидесяти. Ещё одному было где-то тридцать пять или сорок.
Я следовала за Ником, ступая по странно старомодному ковру — толстому покрытию в бежевых, ржавых, золотистых и красных тонах с узором из крупных и мелких ромбиков. Я заметила ещё один круглый, причудливо футуристичный террариум в углу комнаты, рядом с антикварным глобусом и полным комплектом брони. Я по очереди посмотрела на каждого из мёртвых мужчин, сосредотачиваясь на их лицах.
Ни один из них не был Алексеем.
Позади нас с Ником я слышала Солоника и Джема, которые приглушённо переговаривались между собой. О чём бы они ни спорили, это происходило уже не в их головах. Теперь они спорили вслух, пусть и на пониженных тонах.
Должно быть, Ник их тоже услышал.
Он также расслышал их намного отчётливее, чем я.
Резко остановившись, он нахмурился и уставился на этих двоих.
— Что это значит? — спросил он, адресуя свои слова и взгляд Джему. — Он только что сказал, что нам нужен ключ? Что за ключ?
Солоник, нагнувшийся к уху Джема, поднял взгляд.
Очевидно, он позабыл, что вампирский слух намного острее человеческого слуха, да и слуха видящих тоже, если уж на то пошло.
Однако не только Солоник выглядел озадаченным.
— Ты говоришь по-русски? — переспросил Джем с явным изумлением.
Лицо Ника напряглось. Он взглянул на меня, затем обратно на Джема.
— Не особенно, — ворчливо ответил он. — То есть… я немножко понимаю, — когда Джем продолжил хмуриться, Ник кивнул в сторону Солоника: — Я понял «klyuch» и «nyet, eto ne srabotayet». Он сказал что-то про ключ. Верно? Он сказал, что нам нужен ключ. Он также сказал, что то, что мы пытаемся сделать, используя Алексея, не сработает. Или я неправильно понимаю?
Когда все продолжили тупо таращиться на него, Ник как будто смутился.
— Я прав? — повторил он. — Или нет?
Джем подошёл к нему, и изумлённое выражение ушло с его лица. Оказавшись достаточно близко, он обхватил Ника рукой за талию.
— Ты прав, брат, — сказал он, покрывая поцелуями его лицо.
Я ошеломлённо моргнула. Ничего не сумела с собой поделать.
Ник покосился на меня, явно испытывая дискомфорт, и пробормотал:
— Бл*дь. Не веди себя так, будто понимать немного по-русски — это какая-то суперсила. Я провёл в Афганистане четыре года. Мири, наверное, понимает не меньше меня, а то и больше…
— Нет, — вставила я. — Я не понимаю.
Ник бросил в мою сторону слегка хмурый взгляд, но спорить не стал.