Дитя погоды (Синкай) - страница 19

— Ну что, выпьем за нового работника Ходаку!

Суга с Нацуми дружно открыли свои банки, и я поспешно потянул колечко на коле.

Мы чокнулись. Я ел караагэ и дивился бесцеремонности новых знакомых, но в то же время думал, что давно не ужинал вместе с кем-то, и эта мысль, а ещё великолепный вкус жареной курицы растрогали меня до слёз. Суга и Нацуми пили очень быстро и, конечно, вскоре опьянели; они жаловались на редакторов, оживлённо делились интернетными байками и разговорили даже меня. Рассказывая им о своей жизни, я ловил себя на непривычном чувстве, какое бывает, когда чешут по зудящему месту или мягко проводят рукой по затылку. Это было странно, но вовсе не противно, и я вдруг подумал, что буду вспоминать этот дождливый вечер даже в далёком будущем, когда состарюсь и обзаведусь внуками.

Так и началась моя новая жизнь в Токио.

Мальчик выглядел как потерявшийся щенок.

Белая рубашка, джинсы с подвёрнутыми штанинами и кроссовки. Чёрные волосы спадают на глаза — пожалуй, их следовало подстричь ещё месяц назад. Здоровый загар, матовая кожа чуть ли не светится изнутри и явно не знает, что такое отбеливание и средства для ухода. Большие глаза горят любопытством.

А я в то лето скиталась по дну жизни, если можно так выразиться. Училась на четвёртом курсе, и в то время как мои одногруппники уже были завалены предложениями о работе, я даже не сходила ни на одно собеседование. Я жила с родителями в Токио и в деньгах не нуждалась, но всё-таки каждый день бегала на подработку — впрочем, без особого энтузиазма. Я сознательно прожигала собственную жизнь, будто желая выразить некий протест. Протест кому или чему? Наверное, родителям, обществу, обязательствам и условностям. Я понимала, что так бунтуют только инфантильные люди, но не могла заставить себя сходить на собеседование. Я думала, что ещё рано. Пока рано: я ещё не готова. Не хочу покоряться.

Другими словами, меня возмущала сама необходимость взрослеть. Должна признаться, я не ожидала от себя такой расхлябанности. Мальчик появился именно в тот период моей жизни, когда я растерянно размышляла о собственной никчёмности. Он казался удивительно невинным и беззащитным и как-то даже чересчур остро воспринимал всё вокруг — чужие слова, события и городские пейзажи.

Мне будто пришлось взять шефство над младшекурсником — обязанность отчасти утомительная, но в то же время почётная и интересная. Сидя на мотоцикле сзади, он постоянно окликал меня по имени (вот и сейчас: «Нацуми, Нацуми!»), и в этот момент накатывало чувство странной ностальгии, а ещё — волнение, будто впереди ждёт что-то новое. Я неслась на мотоцикле навстречу ветру с дождём. Оказывается, я уже забыла, как это приятно.