Дитя погоды (Синкай) - страница 82

И тут колёса забуксовали под толщей воды. Всё ещё скользя по воде, мопед поднимал пузыри и тонул.

— Всё! — резко сказала я Ходаке, имея в виду, что моя роль сыграна.

На самом деле я знала, что так будет, ещё до того, как решила переплыть на мопеде эту лужу... И всё же...

— Ходака, иди!

— Да!

Ходака встал на заднее сиденье мопеда, как на подножку, и ухватился руками за крышу утопленного в воде грузовика.

Он оттолкнулся ногой от мопеда и взобрался на крышу кабины. Мопед полностью скрылся под водой, и я слезла с него, оказавшись в луже по пояс.

Не мешкая ни секунды, Ходака взобрался на заграждение из проволоки.

— Спасибо, Нацуми! — сказал он, оглянувшись всего лишь на мгновение, затем спрыгнул на пути и помчался прочь.

Я сделала глубокий вдох и закричала что есть мочи:

— Беги, Ходака!

Он больше не оборачивался, только убегал всё дальше. Я улыбалась, а сирены патрульных машин завывали уже совсем рядом.

«Всё, мальчик. Для меня всё кончилось», — повторила я мысленно.

Кончились моё детство, юность и отсрочка от жизни.

Мальчик, я ещё повзрослею. Стану таким взрослым человеком, что Хина будет мною неудержимо восхищаться и считать примером для подражания. Я буду супервзрослой — не чета Кею. Такой взрослой мир ещё не знает.

Я смотрела в спину удалявшемуся подростку — самому олицетворению юности, и на душе было удивительно ясно. Я от всего сердца пожелала, чтобы ребята вернулись домой целыми и невредимыми.

По железной дороге не ходили поезда, людей вокруг я тоже не видел, так что место напомнило мне ржаво-коричневую дюну.

Четыре пары рельс прямыми линиями тянулись по широкой пологой насыпи, зажатой между городскими зданиями; далеко впереди силуэты небоскрёбов Синдзюку вырисовывались в зыбком летнем воздухе, будто пейзаж из совершенно другого мира.

Я бежал что было сил. На небо и огромные кучевые облака, подпиравшие его, будто колонны, я смотрел как на фальшивку.

Хина. Хина, Хина, Хина.

Я с ненавистью глядел на ясную высь.

Хина, где ты сейчас?

«Смотри... — Тогда ты улыбнулась с торжествующим предвкушением. — Сейчас станет ясно».

Тогда под сверкающими на солнце каплями дождя ты что-то мне подарила.

«Бери, только никому ни слова».

Я помню невероятно вкусный гамбургер в ту ночь, помню кулинарный экспромт — чипхан.

«Так ты младше! Мне в следующем месяце будет уже восемнадцать».

Ты постоянно опекала меня, как старшая сестра, а я охотно на тебя полагался.

«Ну, как тебе в Токио?» — спросила ты, а я ответил: «Если подумать, то теперь лучше. Дышится легче».

Но всё это было благодаря встрече с тобой. Всё потому, что ты подарила мне нечто ценное.