Он считал, что Та’а Чум трудно угодить, с ней опасно спорить, но зато она чрезвычайно влиятельна, богата и снисходительна к своим фаворитам. Никто не мог отрицать, что бывшая королева-мать уже в летах, но по-прежнему удивительно красива — стройная, с великолепной осанкой, изящными чертами лица, которые с возрастом не расплылись и не стали дряблыми, и густыми золотисто-рыжими волосами, лишь слегка посеребренными временем. Учитывая все это, Трисдин был вполне доволен судьбой.
— Тенениэль Дьо царствует уже почти двадцать лет, несмотря на ее очевидные недостатки, — отметил он. — Несомненно, это доказывает силу и стабильность королевского дома.
Та’а Чум метнула в фаворита ядовитый взгляд.
— Ты бываешь среди простого народа. Что они говорят про принца Исолдера?
В горле у него внезапно пересохло.
— Народ его очень любит…
Она оборвала его нетерпеливым, властным жестом.
— Не оскорбляй меня успокоительной ложью! Мой сын послал флот Консорциума в бой, где тот был уничтожен. Со дня разгрома при Фондоре состоялось не меньше семи покушений на его жизнь. За некоторыми из них стояли члены королевской семьи!
Большинство из них организовала Алиссия, племянница Та’а Чум, поразительно похожая на нее как внешне, так и по характеру. Про себя Трисдин сравнивал этих двух женщин с утром и вечером. По возможности, он соответственно делил между ними свое время.
— А где сейчас принц? — спросил он как можно небрежнее. — В безопасности, я надеюсь?
Та’а Чум остановилась и направила на молодого человека изучающий взгляд.
— Я убедила его покинуть планету.
— Должно быть, это было трудно. Принц не из тех, кто бежит от опасностей.
— Напротив, он постоянно бежит к ним! Но даже Исолдер способен учиться. Фондор показал: если действовать, не собрав достоверную информацию, можно совершить роковую ошибку. Убедить его в том, как важно установить факты, было нетрудно. Он понимает, насколько уязвим теперь Хейпс, и хочет узнать о захватчиках как можно больше. А благодаря Тенениэль Дьо у него скоро появится возможность проверить эти знания!
— Я не понимаю, почему он позволил Тенениэль Дьо открыть Хейпс для беженцев.
Глаза женщины сверкнули под вуалью.
— Он не имеет ни прав, ни власти, чтобы противоречить ей. Она королева-мать.
— Значит, ее следует почитать… пока она на троне. — Трисдин хорошо понимал свою роль.
Та’а Чум ненавидела свою невестку, но она горой стояла за титулы и власть. Она, возможно, желала видеть молодую женщину мертвой — и она могла даже устроить это — но не потерпела бы даже намека на неуважение правящей особы.