Вздохнув, я уселась на кровать. Когда Первая отвернулась, вытащила из укромного места под матрасом флейту. Игра должна успокоить и придать сил. А еще, возможно, я никогда не смогу снова взять ее в руки, если удача не взглянет в мою сторону. А так не хотелось уйти к химерам без последнего прикосновения.
– Вы не против, Первая, если я сыграю, – спросила служанку.
– Играйте, – кивнула она. – Если поможет, то играйте.
Я закрыла глаза, глубоко вздохнула, поднесла флейту к губам и заиграла. Мелодия устремилась вверх легкая и одновременно давящая. Ведь в этот раз печаль затмила радость от игры. Я вместе с флейтой плакала, стонала, жаловалась миру на свою судьбу, молила Богиню о милосердии. Но знала, она не слышит, не сможет услышать мой голос через толщу земли и камней.
Мелодия оборвалась внезапно, просто потому что я больше не могла играть. Отдала всю боль и чувства, чтобы пойти на состязание опустошенной, без мыслей, глодавших тело и душу.
– Избранница, пора, – заговорила Первая.
Я открыла глаза и повернулась к ней. Щеки старухи были мокры от щек.
– Благодарю, Избранница, – она подошла ближе ко мне. – Я буду молиться за вас, отмеченная богиней. И тогда она услышит и поможет. А теперь нам пора идти. Верховный не терпит опозданий.
Я кивнула и без сопротивления пошла следом. Улицы были пустынны, только откуда-то шел гул, будто сотни голосов слились в единой песне. Первая медленно вела меня по черному городу, будто давала возможность попрощаться. Наконец, путь закончился, а гул прекратился. Служанка ввела меня в зал, где в молитвенном экстазе замерли служители Темного, и отстала. Дальше я пошла одна.
Остальные Избранницы в той же одежде, что и у меня, брели через замерших людей прямо к статуе Темного и Верховному жрецу, воздевшему руки к каменному божеству.
Едва бывшие ми достигли основания пьедестала, на котором стоял Мифил, он опустил руки и развернулся. Жадным взглядом прошелся по испуганным девушкам, останавливаясь на каждой ровно на мгновение. Но и этого мгновения было достаточно, чтобы Избранницы отшатывались, словно от удара, и бледнели.
Не повезло и мне. Казалось, Верховный жрец хотел испепелить несговорчивую ми своей чудовищной силой. Я стояла, ни жива, ни мертва, ощущая, как жар окатывал тело горячей волной. А потом затряслась, будто в лихорадке, но была не в силах отвести глаза.
– Мираи и ми! – загремел его голос, и мне, наконец, удалось вздохнуть. Ноги подкашивались, руки дрожали, лоб покрылся испариной, но, по крайней мере, я могла дышать полной грудью.
– Настал день! – завывал Мифил. – День Великого состязания! Посмотрите на них, тех, кого указало божественное Око! Повернитесь, Избранницы, слуги Темного желают видеть вас.