Элизабет снова переводит слегка осоловелый взгляд на мои истекающие соком пальцы и, опустив ресницы, приоткрывает маленький рот, чуть вытаскивая язычок.
Я, сжимая челюсти, сдерживая желание овладеть ее ртом и телом, кладу ей на язык мякоть фрукта, чувствуя, как её неимоверно нежные губы смыкаются на моих пальцах, что вызывает яркий всплеск удовольствия и сладчайшей, сводящей с ума похоти.
Только теперь для меня мысль, что я для Лиззи не только друг, перестаёт быть самообманом, вызванным острым тянущим желанием. Желанием, в котором я отказывал себе на протяжении последних двух лет, придавленный грузом ответственности и знанием пророчества.
Хочу пригласить ее танцевать, задать вопросы, сказать быть может о своих чувствах, но внезапно ансамбль заиграл плясовую и большая часть гостей метнулась в центр зала, демонстрировать что плохому танцору не мешает ничего. Главное что называется – желание себя показать и людей посмешить. Один так лихо закрутился на одном месте, что его магией увлекло наверх, головой в потолок. Он пробивает чью – то спальню. Из которой слышится женский визг.
Спустя полчаса невидимые глазам прогуливающихся по площади простаков мы со смехом выбираемся на улицу, сразу вдыхая стандартную палитру городских запахов.
Элизабет тут же берет меня под руку и с удовольствием рассматривает оплот Русской империи – Кремль. Пока она делится со мной знаниями о русской истории, полной, как побед, так и поражений, я приглядываю за Мэттом. Тот пошатываясь идет на небольшом отдалении в компании разбитного Дмитрия, который учил друга неприличным частушкам, да так громко, что их голоса эхом разносились по всей Красной площади.
Когда я убеждаюсь, что друг находится в относительной безопасности, то снова переключаю всё внимание на Элизабет, чьи щеки слегка покраснели от прохлады или от того, как часто я поглаживаю ее запястье.
Я боюсь стать одержимым – слишком уж мне нравился звук её голоса, перезвоном колокольчиков проникающий в сердце. Я люблю её, и сейчас для меня самое главное понять, что она на самом деле чувствует по отношению к мне и кого же, в конце концов, выберет в спутники жизни?
Ведь она уже точно должна была догадаться о моих чувствах.
Спросить, не спросить?
Я размышляю почти минуту, пока не набираюсь решимости и косаюсь её щеки, чтобы посмотреть в черные, при свете уличной иллюминации, глаза. На войне было проще. Вот враг и у тебя есть цель его победить. Ни тебе притворства, ни странного трепета внутри, что сейчас мешает сказать…
Сказать я ничего не успеваю, Элизабет вдруг взлетает в воздух, громко при этом вскрикнув. Я, испугавшись, активирую магия, запуская магические часы, но это оказывается Метт. Это он подбежал к ней сзади и высоко подбросил, чтобы поймать и закружить на месте, громко крича: