Тут Корбо неожиданно вспомнил, как будучи пленницей на его корабле, Эстель после близости с ним кинулась в море. Тогда, считая свою честь запятнанной, она страшно страдала и боялась, что жених не простит ей невольную измену. «Неужели Эстель решила, что теперь я меньше люблю её? – внезапно понял капитан. – И так же, как тогда, просто сочла себя недостойной?»
Только сейчас Тэо осознал, что мучило супругу. «А был ли я достаточно нежен с ней? Смог ли убедить, что она по-прежнему мне дорога?» – размышлял капитан и остро почувствовал, что из-за своей собственной глупости он может потерять любимую. От сделанного открытия его сердце виновато сжалось.
– Она слишком долго не принимала пищу, и силы покидают её, – нарушил молчание Вичаша. – Я не могу бесконечно поддерживать в ней жизнь. Если Луна на небе начнёт уменьшаться, а Пэмуя так и не очнётся, она уже не сможет вернуться из страны духов, – печально проговорил шаман.
Похолодев, Тэо напряжённо посмотрел на целителя:
– И что делать?!
– Не знаю…, – пожав плечами, признался Вичаша. – Её душа сейчас там, – сухим пальцем указал старик на дрожащую в воде лунную дорожку. – Видишь, сколько душ там плещется? Они сверкают и играют друг с другом. Похоже, ей там нравится, – грустно улыбнувшись, вздохнул шаман.
Нахмурившись, Тэо посмотрел в сторону, куда показывал шаман.
На фоне черного бархата неба Луна разгоралась всё ярче и становилась всё прекрасней. От дивной владычицы ночи невозможно было оторвать глаз – настолько притягательной и потрясающе роскошной казалась её красота. Величественно поднимаясь над горой, чарующее светило, не стесняясь, любовалось собой в бронзовом зеркале воды, а отразившись, Царственная Мах лениво плескалась в озере и, растекаясь яркой золотистой дорожкой, тянулась кружевным шлейфом прямо до того места, где сидели мужчины.
Вальяжно растянувшись по всей глади водоёма, Пэмуя, вздрагивая брильянтовыми бликами, шаловливо играла зыбкой поверхностью густой воды. Переливаясь жемчужным мерцанием, она беззвучно переговаривалась со своей сестрой на небе, и обе красавицы не обращали никакого внимая на устремлённые на них восхищённые глаза людей. От нежного заигрывающего прикосновения ветерка озеро, волнуясь, покрылось щекотливыми мурашками лёгкой ряби и, стыдливо вспыхивая янтарными искрами, томно вздыхало. Серебряная рыбка, выскочив из глубины, в одно мгновение блеснула чешуёй и, нырнув в лунную дорожку, издала хрустальный всплеск, разносимый в ночной тиши мелодичным перезвоном эха. Исчезнув в отражении Луны, рыбёшка будто рассыпалась весёлыми сверкающими брызгами, оставив вместо себя мягко покачивающиеся круги, неспешно растекающиеся по дремлющему водоёму.