Даже мартовский дождик, который шел целый час, доставлял удовольствие: от него в мастерской становилось еще уютнее. Из нее были видны парижские крыши, иссиня-черные, словно дождь покрыл их лаком, а сквозь затянувшую небо серую пелену уже пробивались солнечные лучи.
Селерен – впрочем, все звали его попросту мсье Жорж – стоял перед чертежной доской и тщательно вырисовывал очертания украшения, которое уже давно хотелось создать. Это была брошь в виде цветка чертополоха, составленная из золотых проволочек разного цвета. Замысел возник у него, когда как-то раз он увидел одну картину в витрине какого-то магазина.
Потухшая сигарета, по обыкновению, приклеилась к его нижней губе, и время от времени он принимался напевать отрывки старых песенок, от которых в памяти застряли только отдельные строчки.
Жюль Даван, старший среди мастеров, склонился над верстаком с выстроенными на нем особо точными инструментами, крохотными, словно детские игрушки: зубильцами, напильничками, щипчиками, резцами для оправ, обжимками, фильерами, пилочками...
Он орудовал горелкой с таким маленьким отверстием, что пламя казалось голубоватой нитью.
Его товарищ – сорокадевятилетний Летан, отец семерых детей, и жена его ждала восьмого – разрезал на тонкие пластины брусок золота.
А Пьерро, последним поступивший сюда на работу, полировал перстень, в который предстояло вставить камень.
Застекленная дверь закрыта, значит, сейчас в магазине, во владениях мадам Кутано, клиент или клиентка.
Это не был магазин в полном смысле слова, так как помещение находилось на последнем этаже старинного особняка на улице Севинье.
Здесь были только прилавок светлого дерева да витрины вдоль стен с выставленными в них драгоценностями.
Селерен был счастливым человеком: он жил в согласии с самим собой и со всеми окружающими.
Десять лет он проработал в большой ювелирной мастерской на улице Сент-Оноре, когда один из его приятелей, продавец Брассье, получивший довольно крупное наследство, предложил ему объединиться и открыть собственное дело.
Конечно, Брассье, вложивший в предприятие более значительную сумму, получал и большую часть прибыли, но вот уже шестнадцать лет их сотрудничество продолжалось без всяких конфликтов и недоразумений.
Брассье предлагал драгоценности ювелирным магазинам и принимал заказы. На улице Севинье он появлялся лишь изредка. Мастерская всецело была во власти Селерена.
Там царили мир и согласие, и юного Пьерро довольно часто посылали за бутылкой божоле в бистро по соседству.
Старший мастер, пятидесятичетырехлетний Даван, был большим шутником, всегда готовым рассказать забавный анекдот.