Он покраснел и пробормотал:
– Да... Не мог удержаться. Зашел в соседнее бистро... К Леону.
– И сколько рюмок вы выпили?
– Три.
– Пообещайте мне не начинать сызнова. Вы не привыкли к спиртному. Вы так потрясены, что в таком состоянии это до добра не доведет...
– Я не осознавал что делаю... Это произошло помимо моей воли...
– Примите душ и одевайтесь, а я приготовлю вам завтрак. Мсье Брассье подождет.
Он подчинился ей как родной матери или медицинской сестре. Когда он вошел в гостиную, его компаньон читал газету. Он бросился к Селерену и положил руки ему на плечи.
– Прими мои соболезнования, старик... Не нахожу нужных слов, но уверен, ты меня понимаешь. Ты знаешь, как я ценил Аннет, и когда вчера в конторе мне сказали...
Его излияния прервала Натали, объявив, что завтрак готов.
– Спасибо... Выпьешь чашку кофе?..
– Я только что пил... Прежде всего, я хотел убедиться, что ты держишься. А где дети?
– Наверное, в лицее...
– Они сами захотели идти в лицей?
– Не знаю. Мне кажется, это естественно... Я сейчас тоже поеду в мастерскую.
Похоже, Брассье не был с этим согласен.
– Когда привезут тело?
– Не знаю... Я ничего не знаю... Я видел ее только в больничном коридоре...
– Что ты собираешься делать?
– Не знаю... У меня нет в этом опыта...
Он машинально ел круассаны, а солнечный лучик играл на скатерти.
– Тут есть два пути. Первый – привезти ее сюда, и люди смогут прийти в дом отдать ей последний долг.
– Да... Я думаю, так и надо поступить.
– Кроме того, ты можешь договориться с похоронным бюро, чтобы до дня похорон гроб с телом установили в одном из их прощальных залов.
– А ты как считаешь?
– Тебе решать... Все зависит от того, когда ее привезут из Института судебной медицины и от даты похорон.
– Почему?
– Из-за детей... Если тело простоит здесь, в квартире, два-три дня, боюсь, это будет тяжелым испытанием для них.
– Да... понимаю...
– Она была католичка?
– Нет, ее даже не крестили. Ее отец был закоренелым вольнодумцем, как тогда говорили...
– А ты?
– В церковь я не хожу.
– Значит, отпевания не будет... Может, это вызовет недоумение у соседей?..
Селерен был на все согласен. Брассье мерял шагами комнату, все время что-то говоря, и от него исходила такая жизненная энергия, что Селерену стало стыдно за свое безволие.
– Хочешь, я тебе помогу? Могу переговорить со служащими похоронного бюро. У тебя есть семейный склеп?
– Неужели ты думаешь, что у Селеренов может быть семейный склеп? Мои родители простые крестьяне, мать похоронена на деревенском погосте за церковью.
– А место на кладбище есть?