– Тоже нет.
– Аннет была застрахована?
– Нет, Застрахован я в пользу ее и детей. Застраховался, когда мы поженились... Потом увеличил сумму страховки.
– Есть еще другая страховка – у хозяина фургона...
– Шофер, как мне сказали, ни в чем не виноват. Она сама поскользнулась и попала под колеса...
– Это еще ничего не значит. Будет расследование...
В их конторе всеми практическими вопросами и перепиской занимался Брассье.
– Если они тебя спросят, говори, что ничего не знаешь.
Селерен пожал плечами и допил третью чашку кофе.
– На каком же кладбище можно будет ее хоронить?.. Парижские все переполнены, да и в окрестностях тоже...
Он снова пожал плечами. Какая разница, на каком кладбище похоронят Аннет, если ее нет больше с ним?
Зазвонил телефон... Он снял трубку.
– Да... Кто? Да... Я Жорж Селерен... Да, муж... Когда мне удобно?
Не отнимая трубку, он посмотрел на Брасеье.
– Да... Я сделаю все необходимое, но сначала мне нужно разузнать... Сегодня после обеда будет еще не поздно?.. Благодарю вас...
Он повесил трубку. Он не любил, когда его вот так, как гром средь ясного неба... Ему показалось, что у него снова отнимают Аннет.
– Кто это?
– Из Института судебной медицины. Я уже могу забрать тело.
– И что ты решил?
– Пока не знаю.
– Хочешь еще подумать в одиночестве?
– Нет... Пусть будет похоронное бюро...
Он думал о детях, возможно, и о себе тоже. Наверное, Брассье прав. Она мертва. Что же, укладывать ее на их постель? Или сооружать траурное ложе в гостиной?
– Пойдем...
Возможно, он сглупил, выбрав траурный зал в бюро ритуальных услуг. Траурный зал без распятия, без ветки букса, окропленной святой водой. Он чувствовал, что Натали недовольна этим, что даже дети в недоумении. И соседи по дому не могли взять в толк, почему не было отпевания в церкви.
В общем, это были ненастоящие похороны.
Может быть, что-то переменилось в нем самом? Трудно сказать. Жан-Жак и Марлен смотрели на него не так, как прежде, их глаза выражали любопытство.
Он как бы перестал быть мужчиной, отцом семейства, как другие. Он стал вдовцом и в этой новой роли чувствовал себя не в своей тарелке.
До самых похорон на кладбище в Иври всеми формальностями занимался Брассье. Это он, внимательно прочитав страховой полис, посоветовал Селерену отказаться от иска к владельцу фургона.
Если бы только люди, с удивлением наблюдавшие за ним, могли знать, до чего он устал! Те, кто работал с ним в мастерской, догадывались об этом по тому, как он теперь работал: без веры в себя, без вдохновения, – и они перестали непринужденно болтать, надеясь, что он отойдет.