Склонившись над Алессандро, с лица Доменико спала маска безразличия, и он протянул ему руку, небрежно спрашивая:
— Ты в порядке?
Алессандро не торопился отвечать быстро.
ʺБлядь″, — подумал он в третий раз.
С того дня, как Доменико лишился всеобщего уважения, Алессандро не мог смотреть своему старшему брату в глаза. Он боялся, что если сделает это, то потеряет всякое уважение к брату.
Но сейчас, когда Доменико возвышался над ним…
Как, черт побери, он мог допустить происходящее?
Все это время Алессандро думал, что потеря жены превратила его брата Доменико лишь в оболочку мужчины. Но воин, смотрящий сейчас на него сверху, был кем — то другим. Во — первых, Доменико выглядел так, будто был напичкан Ликанским стероидами с того самого момента, как Мисти исчезла в неизвестном направление. Тем не менее, впечатляющее шоу тестостерона было лишь верхушкой айсберга. Нет, Алессандро осознал, каким слепцом выглядел все эти месяцы в глазах брата. В его взгляде проглядывалась грусть, но также там была и сила, да такая, какую Алессандро уже давно не видел. Если что — то и изменилось, так это то, что его брат стал сильнее. Он выглядел мудрым, более сдержанным, но в тоже время, все эти простые перемены придавали Доменико ауру ощутимой силы.
Внезапно, Алессандро охватило чувство назойливости.
Кассия.
Ему нужно срочно сейчас уйти.
Кассия. Кассия. Кассия.
Ее имя стало синонимом одержимости, и Алессандро знал, что он не успокоится, пока не увидит ее снова. Ему нужно поговорить с ней и объяснить Кассии, что его решение выбросить девушку из своей жизни было ошибкой.
Кассия.
Алессандро видел ее в своих мыслях — ее глаза, наполненные любовью и доверием, размытые слезами от предательства.
Кассия.
Он прогнал девушку из своей жизни, потому что думал, что Кассия сделает его слабым — таким же слабым, как в свое время сделала его старшего брата Мисти. Но сейчас Алессандро осознал правду. Доменико был на пике силы. Он не понимал, как такое могло произойти, но сейчас это и неважно. Все, что Алессандро понимал сейчас, так это то, что он сделал самую большую ошибку в своей жизни, и у него не было уверенности в том, что ее можно исправить.
Доменико нагнал брата, когда тот уже собирался садиться в машину.
— Алессандро.
В этом слове слышался призыв остановиться, и Алессандро не имел другого варианта, кроме как остановиться.
— Ты был сам не свой всю прошлую неделю.
Алессандро безукоризненно посмотрел на старшего брата. Доменико, может, уже и не такой слабый, каким Алессандро видел его раньше, но это не означает, что между ними все изменилось. Доменико все еще позволял всем остальным Ликанам относиться к нему как к дерьму, и от этого вся стая перестала уважать его. Это было тем, что Алессандро не мог забыть или простить.