– Думаю, все-таки не стоит. Это как-то уж слишком. И потом, откуда мне знать, вдруг ты любитель порыться в чужих вещах?
– Да я даже не моюсь здесь. Хожу в ванную при гостевой спальне.
– Все так говорят, – она снова посмотрела на пятно от кетчупа. – По-хорошему, надо бы просто застирать кофту, но я чувствую себя грязной.
– Ты же слышала, что я сказал: можешь мыться тут, когда захочешь.
Сложив все вещи на обеденный стол, Хейли нагнулась, чтобы погладить кошку.
– Ты ведь ласковая киса, да? Хорошая девочка, хорошая…
– Ее зовут Оливка, – сказал я.
Хейли подняла глаза.
– Значит, все-таки решил нас познакомить.
Я пожал плечами. Почему-то привычное спокойствие улетучилось. Наверное, стал раздражительным из-за голода. И в то же время я был рад снова поболтать с Хейли. Быть голодным, конечно, паршиво. А голодным и одиноким? Все, пора искать в интернете телефон горячей линии для самоубийц.
Хейли встала и уперла руки в бока, словно ждала чего-то. Непонятное чувство, возникавшее где-то в животе всякий раз, когда мы встречались глазами, поднялось выше и засело в груди.
– Что? – спросил я.
– Сегодня ты рассказываешь первым.
– Мы опять играем в «узнай-друг-друга-лучше», да?
– Ага. Давай договоримся: каждый раз, когда я прихожу сюда, мы делимся друг с другом чем-то новым. Таковы правила. В идеале это «что-то» должно быть еще и очень личным. Не в обиду твоей сестре будет сказано, но вчерашняя история у тебя вышла так себе.
С этими словами Хейли заглянула мне через плечо, в кухню Майка и Дженис:
– А что ты себе готовишь? У тебя тут никогда не пахнет едой, да и курьеров из закусочных я на лестнице давно не слышала.
– Да у Майка холодильник битком набит, – соврал я. – И в буфете полно всего. Перед отъездом они с Дженис устроили забег по супермаркету, а потом сказали, чтобы я ни в чем себе не отказывал.
– Отлично, – проговорила Хейли. – Но, подозреваю, с готовкой ты не заморачиваешься.
Я помотал головой.
– Обычно бутеры сделаю – и все. Или хлопья молоком залью. Что-нибудь простенькое, типа этого.
При мысли об этих выдуманных блюдах желудок скрутило так, что я поморщился от боли.
– Можем поесть вместе. Приготовить две порции не сложнее, чем одну.
Я даже не понял почему, но от предложения Хейли на глазах у меня выступили слезы.
Отведя взгляд, я присел, чтобы погладить Оливку. От голода в голове и во всем теле чувствовалась какая-то легкость. Руки и ноги были словно из пенопласта. Накануне я прикончил остатки булочки, морковь и йогурты, а утром доел половину шоколадки. Но голод никуда не делся. Тогда я выпил пару стаканов воды из-под крана – надеялся обмануть желудок. Не сработало.