Алексей глядел. Неделю ничего не происходило, видимо, Коля обдумывал следующий план, а потом у Алексея из «кабинета» исчезли инструменты для резьбы по дереву – три стамески, шило, несколько резцов. Что-то из инструментов Алексей сделал сам (пригодились навыки, приобретенные в школе на уроках труда, – ни одно знание, ни одно умение не бывает напрасным), что-то по его просьбе изготовили другие заключенные. Владеть режущими и колющими предметами зэку нельзя, разрешены только иголки, но администрация закрывала на это глаза с учетом «специализации» Алексея и его репутации. Администрация вообще на многое закрывает глаза. Если хочет.
Обнаружив пропажу, Алексей сразу же сообщил о ней заместителю начальника колонии по производству майору Охрименко. Намеренно обратился через голову начальника цеха, чтобы быть уверенным в том, что весть о пропаже дошла до администрации колонии. Охрименко был постоянным заказчиком Алексея, поэтому обошлось без наказания за хранение запрещенных к использованию предметов.
Вечером, после ужина, Курган (явно по Колиному наущению, тут уж гадать не приходилось) подошел к сидевшему на койке Алексею, занятому пришиванием пуговицы к куртке, и спросил у него вызывающим тоном:
– Монах, люди говорят, что у тебя твои пилки-ножички пропали?
– Пропало кое-что из инструментов, – сухо подтвердил Алексей.
– А еще говорят, что ты сразу же к Кабану побежал? Почему к нему? Почему у людей не поинтересовался?
Майора Охрименко за полноту и привычку глядеть исподлобья в колонии прозвали Кабаном.
– А потому, чтобы, если завтра, к примеру, тебя с моей стамеской в горле найдут, ко мне вопросов не было, – громко, чтобы слышали все, ответил Алексей и уже гораздо тише добавил: – Я думал, Курган, что уж столько-то ты соображаешь.
Курган не нашелся что ответить и отвалил.
На следующий день, когда заключенные после обеда выходили из столовой, Коля нагнал Алексея и сказал, что у него есть разговор. Тон его не предвещал ничего хорошего.
Разговаривать отправились в туалет, традиционное место для разговоров с глазу на глаз в лагерных условиях. По принятому среди заключенных этикету, те, кто приходил в туалет по зову природы, не обращали внимания на тех, кто приходил сюда поговорить, и наоборот. Коля шел первым. Едва войдя в «предбанник», где стояли умывальники и писсуары, он обернулся к Алексею и указал взглядом на свою правую руку. Алексей опустил глаза и увидел высовывающееся из Колиного кулака лезвие самодельного ножа. Лезвие было недлинным (чем больше нож, тем труднее его прятать), но умные люди знают, что для убийства и семисантиметрового лезвия вполне достаточно. Чиркнул по горлу – и все дела. Лезвие Колиного ножа тянуло сантиметров на десять, не меньше.