Новая секретарша Екатерина Пионтковская, почему-то предпочитавшая представляться Ниной, а не Катей, сперва показалась Алексею Царевной-Лебедь: красивая, большеглазая, печальная брюнетка, совсем как с картины Врубеля, – а на поверку оказалась серой мышкой, юркой, молчаливой и пугливой до невозможности. В дело въехала сразу, Таня через три дня сказала, что Нину можно сажать на ее место – справится, но держалась как-то скованно и на Алексея смотрела с откровенным страхом.
– Не бери в голову, – отмахнулась Инга, когда Алексей поделился с ней своими сомнениями по поводу Нины. – Ты – начальник, а начальство должно внушать трепет. Так считали раньше в Российской империи, и правильно считали. Как только перестали считать, империя рухнула. Лучше иметь робкую секретаршу, чем наглую. Или я не права?
– Ты всегда права, – привычно отшутился Алексей. – Наглых я не люблю. Но Нина такая боязливая, что мне иногда кажется, что у нее не все в порядке с головой.
– Если кажется, надо креститься, – ответила Инга. – Ладно, так и быть, наведу справки. А то я уже начинаю считать себя виноватой в том, что у тебя появилась новая секретарша…
– Ты ни в чем не виновата, – поспешил заверить Алексей, вспомнив, как просияла Таня, когда он сообщил ей, что собирается назначить ее начальницей договорного отдела. – Это я виноват, привередничаю. К секретарше ведь привыкаешь не меньше, чем к жене. Дома Инна, здесь Таня… А как ты собираешься навести справки?
– Моя подруга заведует приемным отделением в двадцать седьмой психиатрической больнице. Попрошу ее проверить Нину и ее родню по своим каналам. Если ни она, ни ее родственники не состоят на учете с какой-нибудь маниакально-депрессивной шизофренией, значит, у девки просто характер такой робкий. Ничего, этот недостаток быстро проходит, освоится и обнаглеет.
Спустя четыре дня Инга доложила, что ни сама Нина, ни ее родители, ни ее старший брат на учете в психиатрическом и наркологическом диспансерах не стоят. Все с этой стороны в порядке. Все дело в характере. Алексей подумал-подумал и в конце дня пригласил Нину к себе, поговорить по душам. Он не любил, когда сотрудники его боялись. Зачем бояться начальника? Начальника надо уважать, слушаться, но не бояться. Страх парализует, лишает сил. Тот, кто боится, больше думает не о том, чтобы сделать дело, а о том, чтобы не ошибиться, не получить нагоняй, не «попасть под раздачу». В результате дело страдает. Нет, не нужно никакого страха!
Нина уселась на самый краешек стула, сложила руки на коленях, потупила взор – ну как будто провинилась в чем-то.