Вопросы, остающиеся без ответов, растравляют душу. От таких вопросов одно спасение – труд, монотонная рутинная работа. Хотелось работать не только в будни, но и по выходным, чтобы время шло скорее. Постепенно, шаг за шагом, Алексей освоил специальность резчика по дереву, благо материала под рукой было огромное количество – бери любой обрезок и порть его сколько душе угодно. Первые работы (начинал с фигурок) отправлялись прямиком в печь, но вскоре что-то начало получаться настолько, что Алексей рискнул замахнуться на шахматы для клуба. Посмотрев на шахматы, начальник отряда уважительно покачал головой и похвалил:
– А ты, Кудрявцев, рукастый. Сделаешь мне шкатулочку для одной моей знакомой? А то Восьмое марта скоро…
Алексей сделал. На благодарность не рассчитывал – начальника отряда принято было умасливать, но неожиданно получил от Харламова большой шмат сала и блок сигарет. В колонии сигареты нужны и некурящим – валюта. Сигареты можно обменять на шерстяные носки, на новый бушлат, на что угодно. Шкатулка, кстати говоря, так и осталась стоять на столе в кабинете Харламова, видимо, со знакомой у капитана что-то не сложилось. Харламов хранил в шкатулке разные нужные мелочи, от запасной зажигалки до ластика. То, что на крышке шкатулки вырезана пышная роза (Алексей постарался для незнакомой дамы), Харламова не смущало. Красиво – и все.
Начальник отряда не только сделал почин, но и разнес по учреждению, что в его отряде объявился новый умелец. Пошли заказы, а с ними жить стало веселее. Во-первых, всегда есть чем заняться, во‐вторых, есть «приварок», есть дополнительное питание, есть возможность обзавестись необходимыми вещами. Для заключенного, не получающего передач, «приварок» втройне ценен. Когда заказов стало столько, что заказчикам приходилось по месяцу ждать своей очереди, Алексея из разнорабочих перевели в помощники кладовщика. Эта должность ценилась не только за хорошие условия труда (никакой погрузки-разгрузки, один учет), но и за то, что у помощника кладовщика был свой собственный закуток – огороженное фанерой пространство в полтора квадратных метра, индивидуальное пространство, возможность уединиться. Не бог весть что, но по меркам колонии – большая роскошь. К тому времени Алексей уже втянулся в лагерную жизнь окончательно, привык, освоился, свыкся и уже не нуждался в изнурительном труде для того, чтобы засыпать по ночам. К тому же творчество стало для него отдушиной, средством самовыражения, средством проявления своей индивидуальности, средством выделения из общей массы заключенных. Алексей не осознавал, что, кроме пребывания в неволе как такового, его бессознательно мучило и то обстоятельство, что из лидера, руководителя крупной фирмы, он в одночасье превратился в человека из толпы, никому не нужного, никому не интересного, ничем не примечательного. А теперь вдруг и внутри полегчало. Не только оттого, что жизнь стала сытнее, но и оттого, что она стала содержательнее, интереснее. Было очень приятно снова чувствовать себя нужным людям. Да и отношение администрации изменилось с нейтрального на хорошее (у всех сотрудников уже было как минимум по одному-два сувенира «от Кудрявцева») – тоже приятно.