Надо сказать, что он, при своей сложной генетике, был настоящим интернационалистом старого коминтерновского образца, уже редкого в те годы. Смертно не любил любые национальные обвинения. Даже и мне однажды попало от него за сорвавшиеся слова о «татарской мафии» на ГПЗ. Хотя я себя искренне считал лишенным национальных предубеждений, у меня были и очень близкие друзья, и девушки из татар и башкир. Да и вообще в пору моих детства и юности в Уфе национальная вражда казалась чем-то очень отдаленным, то ли из Африки, ну, самое близкое — из Кавказа.
Там в Киеве работали они, среди прочего, и для КБ Антонова.
Запомнилась забавная байка о том, как в их присутствии чертежи уносили, с целью раскрасить их, так, чтобы входящий в трурбореактивный двигатель воздух был с голубоватой подсветкой, а отходящие газы с подсветкой оранжевой и так далее. Они удивились:
«Зачем?». А им объясняют, что шеф-то в КБ — Генерал, т. е. не только Генеральный Конструктор, но и просто генерал-лейтенант. Он все должен знать и понимать много лучше, чем сотрудники. А если при взгляде на чертеж ему будут нужны разъяснения — так что, он знает меньше, чем его подчиненный, что ли? Оказалась еще одна обалденная подробность. Когда чертеж предстоит показывать на Самом Верху — в ЦК КПСС или Совмине, то раскрашивают обязательно натуральными красками, без анилина. То ли опасаются, что один из вождей вдруг подойдет и лизнет чертеж, да и отравится? Но понятно, что за эту странную предосторожность кто-то в КГБ словил орденок либо лишнюю звездочку.
Кажется, что именно в эти годы в жизни Володи появился спорт — горный туризм, в котором он быстро дошел до высот, стал Мастером спорта, и парусный яхтинг на недавно появившемся Киевском водохранилище. Катался он однажды недалеко от берега и услышал крик: «Рятуйте!» Ну, подошел и, действительно, спас тонувшего человека. Тот оказался профессором Киевского госуниверситета, стал приглашать в гости. Через него Владимир Яковлевич познакомился с Тарапунькой и другими деятелями украинской культуры.
Со спортом хорошо, а вот в личной жизни образовалась трещина. Он на эту тему не распространялся, но я так понимаю, что при расставании жена по доброму советскому обычаю пошла в партком. В общем, расстались они плохо. У него был сын, но я его никогда не видал и, по-моему, он никогда в Краснодар к отцу не приезжал. Одним словом, пришлось Володе из КИИГА уходить и из Киева уехать. Поехал он в Харьков, где работал в каком-то закрытом КБ. О подробностях он не рассказывал, если не считать одной забавной истории. Начались при испытании новой модели самолета проблемы с компрессорами на входе двигателя. Лопатки очень быстро выходили из строя по эрозии.