Дальше вернулись на станцию в зал ожидания, сухо сообщили компаньону, что он мог, в принципе, нас и не дождаться, и попытались отдать ему одну из банок добычи. Он отказался, сказав что-то о том, что-де мы рисковали жизнью. Ну, вряд ли, по правде, за «Нескафе». Тут, наконец, пришел поезд и мы покатили в Нижневартовск. Я домой, а Володя в гостиницу «Северная». Добавлю к этим историям только то, что через пару месяцев я был в краснодарской командировке и наш замдиректора показал мне толстый том научного отчета об этой нашей эпопее со словами: «Писали — не гуляли». Я посмотрел с искренним уважением.
Одним словом, продуктопровод теперь работал, а еще через год по фридландовским расчетам вытесняемая водная фаза должна была дойти до Пыть-Яха и проблемы забылись бы. Во вяком случае, на этом конкретном продуктопроводе. Что очень хорошо, поскольку тем временем строилось его продолжение до Туймазов с выходом в Поволжье. Я в период его пуска, уже зная о возможных трудностях, прокатился с бригадой химиков-аналитиков по трассе через Тобольск, Тюмень, Курган и Уфу, с дороги отправляя сотрудников с отобранным на узлах пробами ШФЛУ к себе в Нижневартовск, благо наши химики уже приспособились за время аварии к анализу таких проб. В общем, получалась та же картина, но теперь мы заранее знали, что делать при закупорке.
Единственно, что мне не понравилось, так это то, что узлы — выходы электрозадвижек на поверхность совсем не охранялись, просто были двери, закрученные на проволоку, так что оставшиеся без бензина шофера могли при желании подъехать, открутить проволочку, подставить ведро под пробоотборную трубочку и открыть вентиль.
Фракция будет литься в ведро, испаряться по большей части, но в остатке в ведре наберется газовый бензин. Правда низкооктановый, но ехать на нем можно, хотя мотор портится. Какая-то совершенно афганская простота! Ну, и то, что эти трубочки для пробоотбора были довольно сильно прокорродированы, хотя фракция пошла буквально недели назад.
Я по простодушию спросил эксплуатационников в Кургане, работает ли у них электрозащита трубы. Он ответили, что работает, вот неделю назад включили. «Как? Труба и задвижки же смонтированы год назад, а у вас тут в полукилометре электрифицированная железная дорога!» — «Ну, так фракции же не было, труба была пустая». Что, конечно, внешней электрокоррозии никак не мешало. Я очень расстроился и уже в Уфе, после того, как отправил домой последнюю пробоотборщицу, встретился случайно с нашим ГИПом этой трубы Мишей Дубинским, мужем той самой Вали, сотрудницы В.Я… Рассказал ему и мы с ним сочинили и отправили в Союзнефтегазпереработку докладную о делах на новом продуктопроводе. В главке ее, конечно, отправили сразу в архив. Но я еще не раз о ней вспомнил, особенно, когда эта самая труба взорвалась через шесть лет, погубив шесть сотен душ. Взорвалось не по этой причине, но качество строительства и эксплуатации оно и есть качество.