Я поцеловала его.
Лишь краткое соприкосновение наших губ. На большее я не осмелилась. Когда наши губы соприкоснулись, он прижал меня ещё крепче, и я от изумления вздохнула. Наши языки встретились, мир вокруг закачался, но я вцепилась в него и лишь по этому не упала.
По крайней мере, я так думала. В следующую секунду я уже стояла в полуметре от него, мои губы ещё влажные от его поцелуя, а сердце колотилось так сильно, что закладывало уши. Пространство не позволяло ему отойти, поэтому он прислонился к столу и удерживал меня на расстоянии вытянутой руки.
Я захныкала, чтобы меня отпустили.
Это был глупый, неприятный звук, который доставил ещё больше унижения. Я зажала рукой рот. И так широко распахнула глаза, будто собиралась сразу увидеть весь мир.
Джонни содрогнулся и отвернулся от меня.
— Уходите. Просто идите домой.
— Но…
— Эмм, — моё имя заставило меня замолчать. — Я сказал, сейчас же уходи. Прошу.
И я ушла. Пара нетвёрдых шагов, и я оказалась у двери, там молча остановилась, а он закрыл за мной дверь. На языке его вкус, ноги плохо слушались. Моё сердце так колотилось, что я боялась упасть в обморок. Несмотря на это, я улыбалась.
Он знал моё имя.
Глава 13
Эйфория продлилась около тридцати секунд. Этого времени хватило, чтобы осознать, я его поцеловала, а он меня оттолкнул. К счастью, никто не видел, как я выходила из его кабинета, и мне не пришлось беспокоиться о том, что у меня на лбу большими буквами было написано: «Отвергли». Я покинула «Оловянного ангела», не посмотрев ни на одно произведение искусства.
В понедельник Джонни не пришёл в кофейню.
Во вторник тоже.
И в среду.
К четвергу я убедилась, что отпугнула его навсегда, но не осмелилась даже заикнуться об этом Джен. Не понятно, почему я ничего не рассказала ей про поцелуй. Из-за боязни ранить её чувства? Я пыталась украсть то, что ей никогда не принадлежало. Или мне не хотелось признаваться, что Джонни меня не хотел? Но Джен чувствовала, что-то не в порядке. Ведь она моя подруга.
— Итак, — произнесла она, кусая сэндвич. К сожалению, обед в кофейне готовили не так вкусно, как пироги и маффины. — Выкладывай. Что случилось?
— Что должно было случиться? — я приподняла верхнюю половинку слегка намокшего круассана и взяла лист салата. — Посмотри. Стыд и срам. На этот сэндвич кладут итальянский цикорий.
— Хм-хм, — Джен уже срезала корочку со своего сэндвича. Она заказала себе бутерброд с арахисовым маслом для взрослых. Однако мы не поняли, почему он исключительно для взрослых.
Я вздохнула.
— Мне надо тебе кое-что рассказать, но я не хочу, чтобы это отразилось на нашей дружбе.