Элис идет позади меня, словно это похоронная процессия и она готова отдать мне последние почести.
— Ты не можешь отобрать ее у меня, — говорю я, — не имеешь права!
Но даже произнося эти слова, я сомневаюсь. Время девять вечера. Доктора Кэллоуэй здесь нет. Она не сможет мне помочь.
Мы сворачиваем за угол. Все реже встречаются палаты пациентов. Я уже бывала в этом коридоре. Это не то место, где вы хотели бы оказаться в Фэйрфаксе. В самом конце коридора находится белая комната.
Дежурный врач подбегает к нам. Он так молод, что напоминает Дуги Хаузера (персонаж американского медицинского телесериала). Он вообще не знает кто я, и что у меня за ситуация. Это никак не играет мне на руку. Но, кажется, он напуган, его взгляд мечется от Элис к Кэйт.
Я хватаюсь за свой шанс.
— Не позволяйте им забрать мою дочь, — умоляю я, — Пожалуйста, просто дайте мне вернуться в мою комнату. Пожалуйста.
Он выглядит шокированным.
— Она неделями прятала свои таблетки в стене, — говорит ему Элис.
— Заткнись! Заткнись! Тебя это не касается, — рявкаю я.
Дуги открывает дверь в белую комнату. Я никогда не испытывала такого ослепляющего страха. Он такой сильный, что удваивает мою боль.
Я молю в последний раз.
— Не делайте этого. Не делайте.
Мой голос понижается, и даже для моих собственных ушей я звучу как ребенок, умоляющий своего родителя бить его.
— Пожалуйста, не делайте этого.
Элис подбадривает его, говорит, что я не контролирую себя. Он бросает на меня извиняющийся взгляд, прежде чем воткнуть мне в вену иглу.
Лекарства не действуют мгновенно. Но тьма чертовски близко. Я уже чувствую, как мое тело становится невесомым. Знаю, что мне следует пошевелить ногами и попытаться сопротивляться, но не в состоянии думать.
Я чувствую себя легкой, как перышко. Мысленно вижу себя парящей в небе, медленно дрейфующей над Землей. Воздух танцует на моей коже. Я смотрю на белый потолок. Улыбаюсь и закрываю глаза.
Последнее, что я слышу:
— Фэйрфакс не место для ребенка…
Я хороший человек.
Я знаю это.
Я не заслуживаю быть здесь.
Сколько времени прошло: несколько минут? Часов? Дней? Я не знаю. И это самое страшное. В комнате, где отсутствует любой шум, время замирает. Слышно лишь дыхание. И твоя сущность гниет изнутри, поджидая момент, когда можно будет обернуть твои слова против тебя и наблюдать за твоими страданиями.
В белой комнате ты становишься своим самым худшим врагом.
Едва проснувшись, я осматриваю себя. Мои спортивные штаны исчезли, сменившись больничным халатом. На моем правом запястье голубой браслет. И зеленый. Не знаю, что они значат и зачем они вообще нужны. На них написано: