По правде говоря, мне было одиноко, и несмотря на то, что Рэне не самый разговорчивый человек, мне нравилось ее общество.
— Я… я могу помочь тебе, — предложила я. Она подняла голову и по кошачьи прищурила глаза. — Если ты конечно этого хочешь, — тихо добавила я.
Рэне замялась. Наконец, она указала рукой в перчатке в сторону машины.
— Принеси перчатки, и я научу тебя паре вещей.
Я нашла пару старых перчаток на заднем сидении автомобиля. Неужели все так очевидно? У меня что, над головой мигалка, которая кричит: Посмотри на меня! Мне нужен друг!
Должно быть так и есть, потому что Рэне дала мне самую черную работу: выдергивать сорняки рядом с дубами и вокруг соседского забора. Все это время мы провели в тишине. Казалось, будто Рэне закрылась от мира на время работы. Ее губы были сжаты в тонкую линию, а брови приняли дугообразную форму. Но она что-то мурлыкала себе под нос, очень, очень тихо. Так тихо, что я даже не знала об этом, пока не оказалась рядом.
Закончив с цветами, она отошла назад и посмотрела на них.
— Мне нравятся эти лавандово-голубые цветы, — завела я разговор, указывая вправо от себя.
Рэне на секунду подняла голову.
— Это кошачья мята.
— Кошачья мята, — отсутствующе повторила я.
— Забавное название, правда? Непеталактон, входящий в них, приманивает кошек, вводя их во временное блаженство. Думаю, это что-то вроде кошачьей травки.
Я улыбнулась.
— Впечатляет.
Я осмотрела остальные цветы и указала на те, что были передо мной, с лепестками необычной расцветки: они были золотыми на концах, а ближе к центру приобретали красную окраску.
— А как называются эти?
— Покрывальные цветы, — промолвила она через несколько секунд, — также они называются гайлардией. Они и сейчас очень красивые, но через несколько недель, когда зацветут, при взгляде на них у тебя перехватит дыхание.
Весь следующий час я указывала на разные цветы, а Рэне с легкостью описывала подробности каждого растения. Я ухмыльнулась и одобрительно кивнула.
— Ты так много знаешь о цветах.
— Это у меня в крови. Я жила на заднем дворе, пока моя мать занималась садом.
— Какой твой любимый цветок?
Рэне склонилась над желтыми тюльпанами. На мой вопрос она отклонилась назад и задумчиво уставилась на землю, потерявшись в собственном мире.
— Гиацинты, — в итоге ответила она и наклонилась вперед, чтобы очистить розовый лепесток цветка. — Они кажутся мне элегантными, и поднимают настроение, думаю, они должны расти в каждом саду. Они успокаивают меня всякий раз, как я смотрю на них.
После этого мы не произнесли ни слова. Мы погрузились в уютное молчание, но Рэне все равно продолжала мурлыкать себе что-то под нос. Меня это не раздражало, да и она делала это не громко. Наоборот, это звук был очень тихим и успокаивающим, в результате чего, напряжение в плечах спало.