Утром в пятницу Андрею позвонил брат и сказал, что у матери, предположительно, второй инфаркт. Ее снова положили в реанимационное отделение. Андрей объяснил брату обстановку, обещал по пути в аэропорт заехать в больницу, которая находилась почти на окраине города, где все ему было теперь уже хорошо знакомо, чтобы самому узнать подробности.
Так Андрей и поступил. И когда он поднялся на второй этаж, к знакомому главному врачу, тот, выслушав все его нетерпеливые вопросы, сказал буднично:
— Тяжелый случай. Уже не предположительно, а точно у вашей матери мелкоочаговый инфаркт. Но, учитывая, что это уже второй, надежд, скажу откровенно, совсем немного. Однако бороться будем до конца. И сделаем, как и в прошлый раз, все, что в наших силах, все, что сможем. И останетесь вы или уедете на три дня, делу вряд ли чем поможете.
Андрей вышел из больницы еще более расстроенный и снова невольно подумал о том, как это нехорошо — увидеть месяц через левое плечо в високосный год. Однако, взглянув на часы, тут же опомнился, понял, что время уже поджимает, и, чтобы не опоздать на самолет, решил поймать такси.
Ему повезло: машину удалось остановить с третьей попытки. Уже садясь в нее, Андрей заметил мальчика, который прыгал возле урны и чем-то очень напоминал Алешку. «Неужели Алешка?» — не веря своим глазам, испугался Андрей и даже вздрогнул от этой мысли. Но когда всмотрелся более внимательно, то увидел, что этот мальчик был чернявый. «А мой, — подумал он почти с гордостью, — белоголовый. Наверное, ждет меня. А как он спросил: „Пап, когда приедешь насовсем? Приезжай скорее, я очень хочу этого. А то мама грозится привести мне другого отца. Разве можно привести другого отца?“ Может, тогда и надо было остаться? Тогда не получилось. Зато теперь, если Полина в городе, я приеду и останусь насовсем. Им я нужнее всех. Ведь Алешке еще столько всего надо и надо. Мои первые, Анна и Светланка, устроены. Они выдюжат, хотя и им без меня несладко придется, но все же полегче, чем тем, кто в Лисентуках. Так и решим», — мысленно поставил точку Андрей.
…В полдень Лопатьев был в аэропорту. А через три часа — в южном городе. Как и всегда, устроившись в гостинице, где он стал уже своим человеком и где его знали все — от горничной до администратора, он привел себя в порядок и, не задерживаясь, отправился в санаторий.
Не в силах избавиться от нерадостных и нелегких дум, Андрей с волнением поднялся на третий этаж, к подруге Полины, и по тому, как она посмотрела на него — осуждающе и отчужденно, понял: ничего хорошего не услышит.