Андрей принялся разливать водку по рюмкам себе и жене. Светланке налил в фужер лимонада.
— Давайте выпьем за твое здоровье, за твое возвращение, — предложила Анна, глядя на мужа радостными, сияющими глазами.
Чокнулись. Анна выпила свою рюмку до конца и, чуть поморщившись, закусила соленым огурцом, которые очень любила.
Окинув взглядом стол. Андрей для начала попробовал овощной салат. Потом, улыбаясь, придвинул к себе кастрюлю и положил на тарелку два еще теплых чебурека. Взглянув с благодарностью на Анну, сказал:
— Под такой закус сам бог велел по второй.
Он наполнил свою рюмку и потянулся налить Анне, но она отказалась.
— Я буду боржоми.
— Можешь и боржоми. Но водочки тоже надо. Не одному же мне пить. Давай совсем немного. Чисто символически. За компанию.
Выпили. Поели. Когда Анна, выставив ассорти из варенья, начала разливать чай, — в прихожей раздался звонок.
— Это за мной. Подруга, — быстро поднявшись, пояснила Светланка и уточнила: — Мы договорились в кино сходить.
И пулей вылетела из-за стола.
— Пойдем и мы посмотрим телевизор, — предложила разрумянившаяся Анна, когда закрыла за дочерью двери. На одним им понятном языке это означало совсем другое.
Они вошли в спальню. Включили телевизор. Выбрав программу, убавили громкость так, чтобы она не мешала разговору, затем закрыли дверь на задвижку и только после этого полностью разделись.
Нырнув под одеяло, обнялись, поцеловались, лаская друг друга, Андрей, поглаживая Анне промежность, поднял ее левую ногу и, лежа на боку, начал неторопливые — так любила Анна — толчки, не прекращая гладить клитор. Вскоре, закрыв глаза, она застонала, лицо ее покраснело, не закрывая рта, Анна жадно хватала воздух. И Андрей, удерживаясь, чтобы не расслабиться, с удовольствием наблюдал за ней в эти секунды, старался как можно глубже и дольше входить в нее.
По очереди приняли душ. Затем снова легли и, обнявшись, стали тихо разговаривать о новостях, о семейных делах, до тех пор пока Андрей не уснул — он всегда засыпал первым.
Очнулся он глубокой ночью от испуга. Ему приснилось, будто в лесу, возле сарайчика «дикой» бригады, на него упала сломанная ель и придавила его. Безуспешно пытаясь выбраться из-под нее, он проснулся. Оказалось, это нога Анны давила ему на сердце. Он сдвинул ее чуть пониже, коснулся промежности и, ощутив там изобильную влагу, снова вошел в нее. Проснувшись, Анна затащила его на себя и, обхватив его бедра, стала помогать.
После любовной игры первой на этот раз уснула Анна. Отвернувшись от нее, Андрей молча лежал и думал, что где-то там, далеко-далеко, за тысячу километров от него, наверное, с такой же влажной промежностью лежит сейчас Полина. И с болью про себя отметил: нет ничего хуже на свете, чем лежать с одной, дорогой и близкой, и думать о другой — далекой и любимой…