и другие народные политические органы соперничали с
думами, земствами и Временным правительством за полномочия над различными его структурами и функциями. Конкуренция партий в городах лишь углубляла и политизировала распространяющийся хаос, который также усиливался неизбежно продолжавшейся войной
>[304].
Тем временем низовые бунты набирали силу – в городах, на фронте и в обширных сельских местностях. А без защиты имперской администрации и армии, от которой они всегда столь сильно зависели, городские привилегированные слои и земельное дворянство были уязвимы для атак снизу. Результатом, как мы увидим в главах 3 и 6, стало самое быстрое и спонтанное в анналах современных революций свержение существующего режима и господствующих классов.
Теперь, проанализировав довольно детально события во Франции Бурбонов, Китае при маньчжурах и России Романовых, можно предварительно заключить, что революционные политические кризисы возникли во всех трех старых порядках потому, что аграрные структуры пришли в столкновение с самодержавными и протобюрократическими государственными организациями таким образом, что блокировали или сковывали инициативы монархий, направленные на то, чтобы справиться с усиливающимся международным военным соперничеством в мире, неравномерно трансформируемом капитализмом. Во Франции и Китае процветающие и политически могущественные высшие землевладельческие классы блокировали даже первичный прогресс модернизационных реформ. В России слабое земельное дворянство не могло блокировать реформы сверху. Но аграрная экономика и классовая структура служили тормозами для направляемой государством индустриализации, тем самым делая невозможным для царской России догнать в экономическом и военном отношении имперскую Германию, ее главного потенциального противника в европейской системе государств. Более того, во всех трех случаях итоговым следствием препятствий на пути инициируемых государством реформ стало падение самодержавной монархии и распад централизованных административных и военных организаций государства.
Низовые восстания могли вспыхивать и распространяться, а господствующие классы не имели возможности прибегнуть к привычной поддержке со стороны самодержавно-имперских государств. Социальные революции были не за горами.
Япония и Пруссия как контраст
Представленные здесь аргументы об отличительных причинах революционных политических кризисов во Франции, России и Китае должны быть приняты или отброшены в зависимости от того, насколько хорошо они позволяют понять эти три исторические примера. Тем не менее, следуя логике сравнительно-исторического анализа, можно надежнее удостовериться в адекватности этих аргументов, если мы сможем продемонстрировать, что причины, выявленные для Франции, России и Китая, также отделяют эти закономерности общественного развития и кризисов от сходных (в широком плане) закономерностей в сопоставимых странах, не испытавших социально-революционных трансформаций. В этих целях наиболее показательны сравнения с определенными условиями, сопровождавшими японскую Реставрацию Мэйдзи 1868–1873 гг. и прусское движение за реформы 1807–1815 гг. Поставив вопрос о том, почему эти политические кризисы были не протосоциально-революционными, а скорее прелюдиями к эффективным структурным реформам сверху, мы сможем глубже обосновать путем сравнения аргументы об отличительных причинах социально-революционных политических кризисов. Сравнения Пруссии и Японии с Францией и Китаем особенно уместны, и именно на них будет делаться упор в дальнейшем рассмотрении. Однако в конце каждого раздела будут также проведены значимые сравнения с Россией.