Государства и социальные революции. Сравнительный анализ Франции, России и Китая (Скочпол) - страница 134

политическим кризисом, в который крестьяне везде (как с потенциальным, так и с реальным недовольством) были втянуты благодаря почти одновременным событиям в масштабе всего королевства, таким как составление cahiers и муниципальная революция. Восстание крестьян было действительно автономным и спонтанным – но только в этом общенациональном контексте. Действия крестьян в 1789 г. тем самым не могут быть поняты как всего лишь продолжение «подспудной» борьбы, шедшей на местах в течение всего XVIII в. Французский специалист по социальной истории Эммануэль Ле Руа Ладюри, опираясь на детальные исследования социальных отношений на селе, попытался показать, что существовали заметные региональные различия по форме, размаху и интенсивности борьбы крестьян спокойный (в основном) период с 1675 по 1788 г.^>[386] «Борьба против сеньоров» занимала важное место только на севере и северо-востоке, где модернизующиеся помещики использовали «феодальные» механизмы для развития рыночно-ориентированного сельского хозяйства вопреки сопротивлению крестьянских общин. В центральных, южных и западных регионах помещики были не так сильны и динамичны; и крестьянская борьба там принимала мягкие и не особенно направленные против сеньоров формы. Но, как отмечает сам Ле Руа Ладюри, в 1789 г. даже крестьянские общины в Нижней Оверни и Бретани, вполне пассивные между 1675 и 1788 гг., с готовностью присоединялись к бунтам против сеньоров в 1789 г. К тому же крестьяне Лангедока добавили свое давнее сопротивление десятине в общее революционное брожение.

Эти факты говорят о том, что для объяснения крестьянской революции, начавшейся в 1789 г., необходимо придать больший вес: (1) широко сходным структурным чертам, характеризующим аграрные социальные отношения по всей Франции и (2) общенациональной политической динамике 1789 г. по сравнению с местными и региональными вариациями общих тем. Было бы интересно соотнести детальную информацию о социально-структурных образцах и о том, как точно проходили процессы политической мобилизации для каждой конкретной местности и региона. Но пока это невозможно, мы должны (и можем) продолжать делать обобщения относительно французской революции в целом. Поскольку она была по своей природе чем-то совершенно иным, нежели просто совокупностью местных или региональных событий и процессов. Как очень метко выразился Чарльз Тилли, «революция – это состояние всего общества, а не каждого отдельного сегмента общества»^>[387].

Пределы французской крестьянской революции

Хотя полное рассмотрение результатов французской революции в сельской местности зависит от анализа (который будет проведен в главе 5) того, как политические процессы в городах и консолидация власти революционного государства соотносились с положением дел у аграриев, тем не менее, один итоговый вопрос необходимо рассмотреть в этой главе. Мы уже видели, что до революции прямые рентные платежи владельцам земли были, вероятно, самым большим бременем для крестьянства. Они наверняка забирали у крестьян больше, чем сеньориальные подати и десятины. Более того, было отмечено, что в течение XVIII в. во Франции рост населения способствовал острому земельному голоду среди большинства крестьян, которые либо вообще не владели землей и не арендовали ее, либо владели или арендовали в недостаточном количестве для поддержания жизни семьи одним только сельским хозяйством. Тем не менее существует точный факт относительно французской революции: несмотря на решающий вклад крестьянских восстаний в ее успех, имело место лишь очень небольшое перераспределение земельной собственности. Лишь около 10 % земель, конфискованных у церкви и некоторых эмигрантов, перешли из рук в руки в ходе революции. И не более половины из них перешло к крестьянам