Штук десять. И это только на виду. На них — с одним мечом? Смешно.
Но я сделаю это.
Вспомнился Малик, бросившийся на стаю и отогнавший ее. Я сунул меч в руки опешившей Томы, опустился на четвереньки и, глядя в глаза врагу, принялся в деталях представлять, что сделаю хотя бы с одной обезьяной, пока остальные будут убивать меня. Как воткну пальцы в глаза. Откушу щеку. Вырву ноздри. Как загоню в глотку кулак вместе с обломками зубов и буду ломать лбом переносицу до хлюпающего хруста…
Обезьянья стая остановилась. Передняя парочка попятилась. Остальные удивленно переглянулись.
Какое слово употребили рыкцари? Человолки? Именно. Передвигающиеся на четырех конечностях люди, похожие на древних, пещерных. Именно люди, не обезьяны. Ноги длинные, руки обычные, никакой диспропорции. Мужские лица обросли косматыми бородами. Жмущиеся во втором ряду женские — чистые. Мужчины как мужчины, женщины как женщины. Обычные люди, только волки. По повадкам. Если их поднять, помыть-побрить и приодеть…
Вожак, стоявший первым, злобно зарычал. Этакая гора мускулов, рельефом и ростом напоминавшая нашего могучего пилота, но с заросшей головой, грязная и вонючая. Из-под утесов надбровных дуг темнели пещерки глаз. Тело, бугрившееся лютой мощью, — в волосах и шрамах. Черная поросль покрывала его до пят, особо кустясь на пластинах груди, меж кубиков живота и безобразно обретая собственную жизнь под животом. Вожак стоял передо мной на четвереньках, не зная, что предпринять: новый противник был голым, как и он, не рубил железкой, не убегал. Стоя в такой же позе, готовый к последнему прыжку, я заграждал собой Тому. В моем направленном в глаза вожаку взгляде плескалось жертвенное остервенение волчицы, которая защищает щенков. В горле родился и выполз наружу ответный рык: долгий, протяжный, смертельный.
Вожак вдруг привстал и отрывисто гавкнул. Несколько человолков по-волчьи двинулись в мою сторону, но без угрозы. Скорее, с удивленным любопытством. Обнюхали, рассмотрели. Когда попробовали сунуться к Томе, я рыкнул громче, и они отстали, вернувшись к вожаку. Тогда тот соизволил подойти сам.
История повторилась. Пока человекоподобный нечеловек занимался мной, я молчал. Когда он полез к лежащей больной девушке, которая в трансе сжимала меч (но вряд ли готова была его использовать), я рыкнул. В ответ раздался рык-рев, едва не порвавший барабанные перепонки. Мне пришлось временно заткнуться. Это восприняли благосклонно. Закончив с обнюхиванием нас обоих, вожак лениво двинулся назад. Остальные тоже развернулись, но удивленно посмотрели на нас: чего же вы, мол? Вас признали! Идите с нами!