“Влад?” — кошмарный сон обрел своего главного актера. Это был не сон вовсе. Что угодно: сумасшествие, бред, потеря связи с реальностью… но сон не оставляет отметин на коже и не переносится в реальность!
— С вами все хорошо? Не вставайте… — обеспокоенно произнесла девушка в сером, делая шаг вперед.
Настя непроизвольно накрыла ладонью осколок стекла, оставляя на белом одеяле красные разводы крови.
— Вам надо лежать. Сильная простуда, но пневмония не развилась. Я заварила чай… Вы не выпили таблетки?
— От простуды? — прохрипела Настя, пряча осколок в складках одеяла. Девушка заметила разбитый стакан и покачала головой.
— Да. Эти — во время еды, после будут другие. Пожалуйста, ложитесь, вы поранитесь.
— Я в туалет хочу… — хрипы в горле прорвались кашлем, который вызвал головокружение.
— Конечно, я вам помогу…
— Я сама! — прошипела Настя.
Головная боль утихла, но теперь остро чувствовалась иная, в горле, скуле, которая, казалось, потеряла чувствительность, в ребрах, коленях и запястьях. Эту можно было терпеть. Она иллюстрировала собой аксиому «я чувствую боль — я живу” и сводила на нет любую вероятность того, что пытки в ангаре, смерть несостоявшегося насильника, удар кулаком по лицу и мутные обрывки ускользающих воспоминаний ей приснились.
Горничная (или кем тут была эта девчонка) растерянно кивнула в сторону одной из дверей.
Как Настя преодолела эти несчастные семь метров до двери, она и сама не помнила. Ее шатало из стороны в сторону, словно пьяную, и она едва не потеряла сознание, когда наконец закрыла дверь с обратной стороны. Если стянуть с себя пижамные брюки оказалось просто, то натянуть их обратно удалось с трудом. Она отметила отсутствие нижнего белья. Но сама мысль о том, что кто-то видел ее голой, сейчас была не самой большой из ее проблем. Девушка сделала несколько глубоких вдохов, оперлась руками о выступающий край черной мраморной раковины и непроизвольно отшатнулась от отражения в огромном зеркале.
“Краше в гроб кладут”, - мелькнула в сознании типично женская мысль. Правую половину лица заливало темное пятно обширной гематомы, наливаясь фиолетовым оттенком в области глаза. Искусанные губы распухли настолько, что все эти жеманные улыбки девчонок из инстаграма меркли на их фоне. Роскошные светлые волосы свалялись и запутались, а глаза казались тусклыми от красноватой сосудистой сеточки.
— Ты же не бьешь женщин, родной! — прохрипела Настя, то ли прогоняя подступившую головную боль, то ли возмущаясь этим фактом, который почему-то вызвал жгучее чувство обиды и растерянности. Провела кончиками пальцев по щеке, словно снимая это неуместное ощущение забытой уязвимости. — Впрочем, и я не убиваю людей… когда-то так и было.