принципу домино
Руб Голдберг… «Пункт назначения»… Демона сейчас стошнит.
— Не двигайся! Нахрен замри! Я иду!
Не замечая того, что он в два раза больше её и, вероятно, сделает всё только хуже, он направился наверх на гору металлолома. Он двигался быстро, но так аккуратно, как только мог, и он сумел залезть к ней на Fury, наполовину лежа лицом к лицу с ней. Она оставалась молчаливой и неподвижной, делая так, как он сказал.
Её «конский хвостик» зацепился за ржавые останки трансмиссии. Своими руками он дотянулся до её головы и стал освобождать её пряди так нежно, как только мог. Её волосы были похожи на шёлк.
Она пахла как грязь, ржавчина и масло. Но также и как какой-то цветок.
Она была ребёнком. Ребёнком, ребёнком, ребёнком. Ребёнком. Ребёнком Блю.
Когда её волосы оказались на свободе, она счастливо вздохнула, а затем захихикала.
— Ты только что спас меня. Я чувствую себя как Рапунцель.
— Кто это?
— Рапунцель? Принцесса из сказки с длинными-предлинными волосами. Она была заперта в башне, и принц поднялся по её волосам, чтобы спасти её. «Рапунцель, сбрось свои волосы».
Он лишь уставился на неё, не зная, о чём она говорит, но его это не особо парило. Её глаза были такими красивыми. Он подумал, что сегодня они были главным образом синими.
— Ты не знаешь, кто такая Рапунцель?
Он пожал плечами, а её глаза стали грустными. А вот это ему вообще не понравилось. Он не хотел, чтобы она грустила из-за него. Грусть — проявление жалости, а он не нуждался в её жалости из-за того, что не знал какую-то глупую принцессу из сказки. Жизнь не была глупой сказкой, и если она так думала, то она была такой же глупой, как и Рапун… как бы там её ни звали.
— Ты спускаешься первой. Я следом. Соблюдай осторожность.
Её единственным ответом был кивок.
Когда они благополучно спустились на землю рядом с Данте, у них был неуклюжий момент, когда он всё ещё был взбешён и чувствовал необходимость защищаться до конца, не понимая от чего, но также он видел, что она понимает его чувства.
Затем она растянула губы в дебильной улыбке и нагнулась к земле. Когда она вернулась в нормальное положение, в руках у неё была ручка.
— Ага! Круто! — она вытерла её о свою футболку. — Видишь? Сверкает!
Она выглядела такой милой и гордой собой, что его плохое настроение рассеялось, и он рассмеялся. Затем она поцеловала кнопку. Наблюдая за тем, как её полные губы обхватили этот кусок пластика, Демон почувствовал непреодолимое желание, что пересиливало любые запреты, даже те, что у него были. Он заскользил рукой по её подбородку, обхватывая её голову, наклонился и поцеловал её.