– Сказывай давай! Дома воды надуешься!
Снова хлопки проскочили. День-то особенный, счастливый, вот и сыпали почём зря. Военные улыбались, мягонько плескали ладошками, понимали – тушуется старик.
– За уважение, значится, спасибо, – начал Филипп Семёнович и поклонился президиуму, потом залу. – Я, как ранетый япошками, а два сына воюют с германцем, я душевно переживаю нашу большую радость. Вот. Но так скажу всем, я ещё намедни знал о победе, но сообчение в народ не делал. По стратегии.
Филипп Семёнович пощупал графин, но наливать больше в стакан не стал, постеснялся.
– Интересно, интересно, – подался к нему военный с ромбами. Остальные тоже удивлённо смотрели на оратора.
Удодов поискал глазами Осипа Ивановича, нашёл, покосился на военного с ромбами, сказал:
– Тута-ка годок мой Костромин сидит, он могет подтвердить. – Филипп Семёнович поднял вверх обкуренный палец. – Мне о победе Верещуха знак подала, во как!
– А кто она? – точно так же, как сегодня Осип Иванович, спросил военный. В зале стало тихо, ждали объяснения такому невероятному делу. Оказывается, праздник для всех только сегодня наступил, а Удодов его в одиночку отпраздновал ещё вчера. Кто она, Верещуха эта? В посёлке нет такой фамилии, прозвища тоже. Неужто кто из самой Москвы сообщил Филиппу Семёновичу самому первому?
– Кто она, это чижало обсказать. – Удодов пошевелил пальцами. – Всякое обличье в запасе имеет, особливо если ночью встретишь…
– Да шары зальёшь! – Голос Любавы грозен, так и слышно в нём: «Сядь, не срамись!»
Зал гремел смехом, рукоплескал. Даже ничего не понявшие военные поддались всеобщему веселью, хлопали оратору. Филипп Семёнович с досады махнул рукой, мол, видите, объяснить толком не даёт старуха, и пошел на своё место. Тут поднял руку Осип Иванович и пошел к столу, но объявили о концерте. Со сцены убрали стол, в дальний угол откатили трибуну. Трясейкин унёс свою стремянку. Электричество светило во всю мочь. Видно, директор распорядился, и в котельной кочегары подшуровали топки спичечной соломкой.
Хор красноармейцев исполнил под баян несколько песен. Особенно слаженно получилась новая песня «Вставай, страна огромная». Клятвенная песня.
После хорового отделения плясали. Здорово получился у старшего лейтенанта вальс-чечётка. Но и фабричные артисты тоже не отставали. Катюша Скорова задушевно исполнила «Утомлённое солнце нежно с морем прощалось». Приняли её хорошо, особенно красноармейцы, требовали повторить. Катя не какая-нибудь заезжая знаменитость, выламываться не стала и снова повела, уверяя, что, расставаясь, она не станет злиться, раз оба виноваты. Душевная песня, о мирных днях напомнила, ласковой грусти в зал напустила. Зато, когда отрывок из спектакля начали показывать – война опять на порог.