Решетку наш стажер сразу замораживает обратно, а с зарядом как? А заряд исправно греется, и сбросить температуру на решетку не может, потому как сверхпроводник.
— Хм? — говорит Вселенная, обнаружив лишнюю энергию, и начинает расширять поле вероятности для бывших электронов, ныне виртуальных.
Мы этого не видим и никак ощущать не можем в принципе, поэтому пишем время и энергию нагрева в журнал, а потом делаем крак — разделяем кристалл на две половинки. Стрелочка падает, ток — ноль.
— Ну вы блин, даете! — удивляется Вселенная, — и чо?
— А все! — сообщаем ей мы, и стажер выключает охлаждение.
Когда температура поднимается до барьера, квантово-спутаное состояние электронов рушится, но в поле висит та лишняя энергия, что мы туда накачали. Вселенная делает полный расчет, создавая из нее электрон-позитронные пары. Незаметная для глаза, но не для датчиков вспышка фотонов, большинство пар аннигилирует.
— Что? Съели? — Усмехается Вселенная.
Мы скромно тупим бесстыжие глазки, а под столом потираем потные ручонки.
Потому как 20 % этих свежерожденных электрончиков занимают места старых, аннигилировавших, в решетке. Старых тупо больше, и позитрончики они перехватили себе. А в результате нашего издевательства, эти свежерожденные не знают своего положения, поле из которого они родились было растянуто, и считают, что находятся в обоих половинках кристалла одновременно. И теперь, если мы будем слегка потяхивать магнитным полем один кристалл, они будут трястись оба. О чем нам сообщает дернувшаяся чуточку вверх стрелочка. Тут главное не превысить порог, а то электрончики опомнятся и вся нелокальность коту под хвост.
Рано еще радоваться, нам еще считать и считать, греть и охлаждать, чтобы в наши формулы легли правильные коэффициенты. Надо пробовать разные материалы, попытаться уйти от жутко дорогого гелия, хотя бы к жидкому азоту, а в идеале синтезировать уранит. Установить максимальную протяженность эффекта. Объясняю примерный план работ, когда до стажеров наконец доходит, что конкретно мы только что сделали и по лаборатории разносится торжествующий вопль:
— Мансе! Мансе! Мансе!
Я этот фокус лет десять обдумывала, еще до Боголюбова, а первый раз там же в Москве проделала, когда-то, что я посчитала ошибкой в расчетах, оказалось реальностью. Сделала математику, прикинула публикацию, и если бы не этот чертов друг кооперации… А, ладно, задержал он меня на какие-то полгода. Сейчас, тиснем статью в "Nature", коллективом товарищей от Пхеньянского Технологического и получит вселенная настоящий зерг-раш из лучших умов человечества! А я посмотрю… Хе-хе!