– Ты сегодня уже второй человек, говорящий мне о том, что я несовершенный. Не такой, каким был Хантер. – Меня немного злит их такое мнение. Я ведь выбиваюсь из сил и всеми фибрами души стараюсь.
– Тер, дело не в Хантере и не в тебе. Если сравнить ваши ситуации, то именно ты попал в тупик. Когда он заботился о вас, вы подрабатывали, мама тоже. И никто не болел, ну, по крайней мере, вы не знали. Ты знаешь меня, я всегда скажу правду. У тебя разрушенный дом, больная мать и практически не ходячий брат. У Хантера этого не было, именно поэтому он мог погрузиться в чувства и спокойно покинуть дом, зная, что на тебя можно положиться. – Я люблю эту девчонку. Вот кто бы сказал, что Хейли станет такой для меня родной. – Только не говори мне, что выходит иначе, потому что твоё пессимистическое дерьмо заразно.
– Смешно, мерзавка. Так что ты там говорила? Любишь моего брата? Я так и передам. – На моем лице, наконец, появляется грустная улыбка, когда она начинает отрицать. – Ладно, возвращайся со своей Танзании, или где ты там. И пиши ему, иначе он скоро будет выть на луну.
– Придурок, – смеется она. – Спишемся.
Как только связь обрывается, я начинаю крутить в руках телефон, размышляя, стоит ли позвонить Хантеру? Или повременить, когда состояние мамы стабилизируется. Мой старший брат из тех людей, которые бросают все и едут туда, где человеку плохо. Но сейчас как раз начинаются проф. экзамены, и он запросто завалит их. Тогда к чему все эти потуги? Блин, я начал размышлять, как мой отец, тот тоже считал, что надо просто переждать и потом уже на свежую голову спокойно, без скачков и нервов, рассказать все, как есть.
Встаю со скамьи и иду к парковке. Вот еще одна моя промашка. Я забыл о моей девушке, сидящей в машине и ожидающей меня. Карина усиленно красит губы розовой помадой, сидя за рулем своей машины. Открывая двери, я ожидаю, что она накинется на меня с обвинениями, но Карина молчит. Машина трогается, я оглядываюсь и замечаю коробку, обмотанную лентой.
– Прости, что так вышло с ярмаркой. Я помню, что у твоей подруги день рождение, и ты хотела ее поздравить до мероприятия. – На самом деле нет, я не помнил, но коробка помогла.
– Да все нормально, оказывается, ей нельзя принимать подарки и устраивать праздники. Мы немного повздорили на этом фоне. – Карина надевает солнечные очки и уверенно ведет машину.
– Нельзя? Или она не хочет? – неуверенно спрашиваю ее.
– Она ходит в церковь Свидетелей Иеговы. Им нельзя отмечать праздники, их нельзя поздравлять. Это вроде самообожествления. Когда я предложила хотя бы поехать на ярмарку с нами, она сказала, что это