– Ты считаешь, Кирилл? Маргарет была четвертой, – сквозь багровую пелену я увидел, как Ника перевернула следующий лист. Закрыл глаза, но увиденный кадр уже отпечатался в мозгу. – Номер пять – Мария Энзо. Валенсия, конец восемнадцатого века. Инквизиция уже упразднена, но старые порядки остались. Обвинение – отравление троих малолетних детей, влиятельной и уважаемой в городе госпожи Ферро, приютившей сиротку Марию Энзо. Возмущенные преступлением горожане перехватили обвиняемую, когда ту доставляли в суд. Маргарет утопили в реке, сбросив с моста со связанными руками и камнем на шее. Судья Габриэль Лазарро погиб через несколько дней от тех же симптомов, что и дети госпожи Ферро. Вероятнее всего это была чахотка.
– Вероника прекрати! – я схватил ее за запястье, когда она взялась за следующую страницу. – Откуда ты все это взяла?
– Номер шесть, Кирилл, – Ника уверенно откинула мою руку, ее глаза неестественно горели разноцветным пламенем. – Грета Рихтер. 1914 год, – произнесла она высоким хлестким голосом. – Восточная Пруссия. Первая мировая война. Ожесточённые бои немцев с вторгшейся русской армией. Деревенская целительница Грета выхаживала раненых русских солдат в подполье своего дома. Когда данный факт вскрылся, благодаря доносу местных жителей, немецкий командир Макс фон Гутьер приказал доставить предательницу в полевой военный штаб. Спустя две недели заключения, Грета совершила побег. Генерал фон Гутьер сам участвовал в поимке беглянки. Ее настигли быстро, но живой девушка не сдалась. Грета Рихтер сорвалась с обрыва и разбилась насмерть. Немецкий командир был убит в этот же день во время боев с противником.
– Что все это значит, Ник? – схватив девушку за плечи, я с тревогой всмотрелся в сверкающие глаза. – Что ты себе придумала? Откуда все эти данные?
– Летописи, хроники, заметки из газет, очерки, вспоминания. Я потратила годы на то, чтобы найти каждую из шести девушек, чьи смерти я наблюдала во снах, и я нашла… – каждое новое слово повергло меня в еще больший шок. Создавалось впечатление, что отпустившее меня наваждение обрушилось на Веронику, заполонило ее разум пеленой безумия.
– Зачем, Ника? – задыхаясь, бормотал я, встряхнув свихнувшуюся целительницу душ за хрупкие плечи. Вьющиеся пряди упали на ее раскрасневшееся лицо, спрятав от меня лихорадочно блестящие глаза.
– А ты не понимаешь? Не видишь связи? – воскликнула Ника. – Ты сам сказал, что умираешь шесть ночей в неделю.
– Да, но разговор состоялся только утром. И как мои сны могут быть связаны с погибшими в разные времена женщинами?