– Волнуется он, – сипло пробормотал Артем, криво ухмыляясь. Повел затекшими плечами, прогоняя оцепенение. Прошёлся беглым взглядом по доктору Божич. В белом халате и с тугим пучком на затылке она выглядела старше. Он помнил ее совсем девчонкой и много лет искренне считал, что влюблен в нее и поэтому его не интересуют другие девушки. Вероника Божич тоже стала его щитом от равнодушия. В действительности ему никто не был нужен. Он не нуждался в людях, потому что искренне считал, что ему нечего им предложить.
– Тём, как ты себя чувствуешь? – не отрывая от Артёма Чернова пристального профессионального взгляда, спросила Вероника.
– Да в порядке я, – отмахнулся он, и развернувшись, обессиленно опустился на скамейку возле главного входа в клинику. Ника молчаливо села рядом. Он чувствовал ее настойчивое внимание, понимал, что должен объясниться, но не знал с чего начать.
– Почему ты уехал? Как добрался сюда, помнишь? – мягко спросила Ника. Артем неопределённо тряхнул головой.
– Я дееспособный, Ник. И в своем уме, – хмуро ответил он. – По-крайней мере в данный момент.
– Объяснишь мне, что между вами произошло? У меня есть несколько минут. Как раз обеденный перерыв, – все таким же ласковым голосом продолжила доктор Божич. Артем сцепил зубы, проглатывая раздражение. Не на нее он злился, не на нее… Она тем временем достала мобильный из кармана халата. Догадавшись, кому Вероника собирается звонить, Артём резко перехватил ее руку.
– Не звони ему, – отчеканил он, бросив на нее прямой и твердый взгляд. Ника озадаченно нахмурилась, но телефон убрала.
– Он сам сюда приедет, если я не перезвоню, Тём, – мягко произнесла она. – Что случилось?
– Это он, – коротко бросил Артем мрачным тоном.
– Он? – Ника сдвинула брови, недоуменно глядя на бледного парня. – Тём? Что ты пытаешься сказать?
– Это Кирилл. Он рассылал монеты, – просипел Артем. Ника отпрянула, недоверчиво уставившись в посеревшее лицо Чернова. Тёма подтвердил свои слова обречённым кивком.
Кирилл
Я не мог этого сделать. Я не мог. Немыслимо, невозможно, абсурд, повторял я про себя, пока гнал свой БМВ к дому Вероники Божич. Я не мог… Я должен был помнить хоть что-то, обрывки, нечеткие вспышки, искаженные кадры, но мозг отказывался предоставить доступ в засекреченные отсеки моего персонального безумия.
– Я не мог, – сворачивая на второстепенную дорогу, пробормотал вслух, до скрежета стиснув зубы. Мог и сделал, шепнуло подсознание. Разум отрицал саму вероятность подобного, но я привык доверять своим глазам. Я видел себя на записи, видел дату и время. Та самая ночь после гибели Стаса, я был пьян, развлекался с безымянной тренершей из своего фитнес-центра, после вырубился, под утро снова случился приступ.