Внутри прямоугольного ящичка лежал девственно-белый бумажный конверт, единственным темным пятном на котором была выведенная в уголке римская семерка. Заледеневшими пальцами я поднял конверт, по весу понимая, что он не пустой.
– Вот и седьмая, – хрипло пробормотал я, заглядывая внутрь и вытряхивая на ладонь золотой динарий. – И, похоже, она не для тебя, Ника, – мрачно подытожил я.
– Кир, – Ника дотронулась до моего локтя, и я перехватил ее взгляд, по-прежнему устремленный вглубь выдвинутого бардачка. Почти не дыша, я протянул руку, чтобы взять со дна обуглившуюся зажигалку. Я сжал ее в кулаке вместе с чёртовой монетой и едва не взвыл от боли. Зажигалка все еще была раскалённой, словно ее только что вынули из огня. Разжав пальцы, я выронил зажигалку и монету. С глухим стуком они упали мне под ноги. Какое-то время и я, и Ника не двигались, окаменев от шока.
Чуть позже, когда волна потрясения схлынула, мы перерыли все, достали даже коврики, отодвинули сиденья, но так ничего и не нашли.
Опасность гордыни состоит в том, что она рождается из греха и порождает другие грехи.
(с)
Мы несколько часов просидели на уютной маленькой кухне Вероники, напротив друг друга, за пустым столом и в полнейшей тишине. Она смотрела на меня отсутствующим взглядом, а я курил, стряхивая пепел в чайное блюдце.
Ни у нее, ни у меня не осталось слов, чтобы обсудить случившееся в машине. Мне бы хотелось притвориться, что я не видел ни конверт, ни зажигалку, стереть из памяти, как один из своих слишком реалистичных кошмаров. Я осознавал, что если погружусь в анализ и осмысление ситуации, то окончательно увязну в безумии. Подсознательно я отсекал то, что объяснить не способен и считал это единственным правильным выходом.
– Когда я была совсем девчонкой, – внезапно заговорила Ника, прислонившись спиной к стене и обхватив себя руками за плечи. – Я думала, что похожие сны видят люди предназначенные друг другу судьбой…. Я была страшно романтичным подростком, – Ника горько улыбнулась.
– Возможно, так и есть, – я ухватился за ее мысль, пытаясь найти хотя бы что-то позитивное в происходящем абсурде.
– Нет… – она тряхнула головой и перевела на меня задумчивый глубокий взгляд. – Это что-то другое, – в расширившихся зрачках мелькнул страх, и затушив сигарету, я встал. Приблизившись к Нике, присел рядом с ней, положив ладони на ее колени.
– Давай попробуем посмотреть на ситуацию под другим углом, – осторожно начал я. – Исчезновение последней монеты, на мой взгляд, является хорошим знаком. Нет монеты, нет проблем, разве не так?