– Ты откуда знаешь? – подозрительно прищурился я.
– Стас сам говорил, что выгодная сделка. Артему повезло. Вот и умножай. За семь монет почти двадцать восемь миллионов. А если придержать, то и больше.
– Ты сам-то понимаешь, что говоришь? – раздраженно спросил я. – Я Стаса с детства знаю. Мы с ним со школьной скамьи не разлей вода.
– Я пытаюсь мыслить непредвзято, Кир, – сдержанно отозвался Иван. – Чужая душа потемки. Знаешь такую поговорку? Ты ему сколько платил?
– Около трехсот в месяц, – примерно понимая к чему он ведет, сухо ответил я. – Нет, Стас не мог. Даже если рассматривать твою версию, то…
– То все сходится. Стас договорился с покупателем. Открыл сам дверь, тот забрал всю коллекцию, а Чупрасова скинул с балкона.
– Чупрасов – качок, сто двадцать килограмм мышечной массы и два метра роста. К тому же нет следов борьбы, сам говорил. И Стас мне звонил. Зачем ему было звать меня, если у него сделка намечалась?
– И то верно, – нахмурился Юматов и как-то сразу потускнел. – Кир, я тоже всю голову сломал. И знаю, что Стас проверенный мужик, но должно же быть какое-то объяснение пропаже этих долбанных монет. Остается только Артем. Ты все-таки попытай удачу с докторшей. Вдруг пойдет навстречу?
– Я разберусь, – напряжённо ответил я и резко сменил тему. – Ты объект сдал?
– Да. Смету в машине забыл. Завтра после похорон в офис завезу. Оформим все и выставим счет. Заказчик платит до конца недели. С Фемидой помощь нужна?
– Назначил пока Игоря Слепцова старшим. С понедельника сам возьмусь за дела. Буду искать нового директора и личного помощника для себя. – тяжело вздохнул я. – Вторую такую Эллу Белевскую я точно не найду.
– Это да, – хмыкнул Юматов. Я бросил на него быстрый взгляд, и циничная ухмылка мгновенно исчезла с Ванькиного лица.
Кирилл
Спровадив Стаса, я решил пораньше лечь, но никак не мог уснуть. И не потому что боялся кошмаров. Я, как бы нелепо это ни звучало, к ним привык, принимал как данность. Если не можешь победить свои страхи, прими их и не пытайся бежать. Я так и поступил. Разделил территорию, оставив необъяснимое в уголке подсознания, и продолжал жить, не погружаясь в хранящуюся внутри меня тьму.
Сегодня мне не давали погрузиться в сон мысли. Их накопилось слишком много, и они копошились в моей голове, как рой неугомонных ос. Я размышлял о брате, который по-прежнему сидел на диване в гостиной в неподвижной позе, и пытался понять для себя, мог ли я предотвратить то, что с ним произошло? Или от моего участия в его жизни ничего не зависело?
Вероника была права, я ничего не знал о своем брате, не интересовался, что с ним происходит, к чему он стремится, с кем общается, как планирует свое будущее. И если мыслить с этого ракурса, то выходит, что моя вина присутствует. Я слишком погряз в собственных заботах, рабочей рутине, бизнес-планах и одноразовых интрижках. Я упорно считал, что проявил достаточно заботы о младшем брате, но, вероятно, материальная поддержка и получасовые встречи раз в пару месяцев – слишком маленький вклад в поддержание близкородственных отношений.