Волосы у нее растрепались, за ухом курчавилась розовая прядь. Джулия глубоко вздохнула, словно признавая собственное поражение.
— А я-то думала, что все для себя решила.
— Может, если я пообещаю тебе еще одну ночь, это немножко прояснит ситуацию?
Она улыбнулась, но ничего не ответила.
Он тихонько провел пальцем по ее предплечью. Едва она поняла, что его движения повторяют очертания ее шрамов, как немедленно отдернула руку. Сойер потянул ее обратно.
— Зачем ты это с собой делала?
Она внимательно наблюдала за тем, как он, сосредоточенно глядя на свой палец, водит им по рубцам на ее коже.
— Это был способ справиться с чувством подавленности и полной ненужности. Я не знала, как выразить все то, что я чувствовала, и весь мой гнев был обращен внутрь меня самой, поэтому я изливала его таким способом. Только не думай, что я своим умом до этого дошла. Мне понадобились годы терапии.
Он встретился с ней взглядом:
— У тебя никогда не появляется желания сделать что-то подобное снова?
— Нет. Если ты не заметил, я теперь великолепно умею выражать свой гнев.
Она слегка пошевелилась и еле заметно поморщилась.
— У тебя что-то болит?
Она смущенно кашлянула:
— Просто… перерыв был слишком долгий.
Наверное, нехорошо было так радоваться этим ее словам. Впрочем, ему плевать, хорошо это или нет. Он просто обрадовался. Он столько времени гадал, чем она занимается там, в Балтиморе, с кем она. Ему почти ничего не было известно об этой части ее жизни.
— Почему ты не вернулась в Маллаби?
— Я думала, мне не к чему возвращаться.
Она повернула голову и принялась разглядывать потолок.
— И ты никогда не скучала по дому?
— Я все время по нему скучаю, — произнесла она, по-прежнему не глядя на него. — Просто я не знаю, где он, мой дом. Где-то там есть счастье. Я знаю это. Иногда даже чувствую. Но это все равно что гнаться за луной — стоит мне только решить, что я уже заполучила ее, как она исчезает за горизонтом. Я горюю и пытаюсь жить дальше, а потом эта чертова блямба на следующую ночь появляется на небе снова и опять манит меня надеждой поймать ее.
Никогда еще ему не доводилось слышать ничего столь пронзительного и честного. И это Джулия, которая всегда держала все свои чувства в себе!
— Это и есть та важная вещь, которую ты собиралась мне рассказать?
— Нет.
Он простонал:
— Ты моей смерти хочешь. Это что-то хорошее?
— Да.
Его ладонь легла ей на бедро и скользнула выше.
— Лучше, чем прошлая ночь?
— Ни в какое сравнение не идет.
Она накрыла его руку своей, остановив продвижение.
— Сколько сейчас времени?
Он приподнялся на локте и посмотрел на часы у изголовья кровати: