— Скорее уж это он заманил ее. Далси была потрясена не меньше остальных. Когда все произошло, Логан пытался связаться с ней, но она отказалась с ним разговаривать. Не знаю уж, собирался ли он с самого начала совершить самоубийство после того, как раскроет семейную тайну, или его уже потом одолело раскаяние. Возможно, тут сыграло свою роль и то, что Далси его отвергла. В любом случае об этом знают только его родные. А я знаю лишь, что он хотел открыться. Хотел, чтобы люди об этом узнали.
Эмили не могла не провести параллели с Вином. Его родные, по всей видимости, на протяжении многих поколений пытались добиться, чтобы их принимали такими, какие они есть.
Лицо Моргана пошло малиновыми пятнами.
— Вам никто не поверит. Никто и никогда не поверит, что Далси была невиновна. А я буду твердо стоять на том, что она могла остановить его. Она могла удержать его от выхода на сцену. Могла удержать его от самоубийства. Он по-настоящему ее любил. Отдал же он ей нашу фамильную ценность. — Морган указал на браслет с подвесками на запястье Эмили, и та машинально прикрыла его рукой. — Наша мать дала его Логану, чтобы он преподнес его своей избраннице в день свадьбы, как она сама когда-то получила его из рук нашего отца. То, что он отдал его Далси, что-то да значило. Но если бы его выбор пал на кого-то менее эгоистичного и более сострадательного, возможно, сейчас он был бы жив, а наша тайна оставалась бы тайной. Как это и должно было быть всегда.
— Теперь Эмили знает правду, — спокойно произнес дедушка Вэнс. — Это все, что меня волнует. Больше никому я ничего рассказывать не намерен.
Эмили не знала, почему для Моргана было важно, чтобы все в городе верили, будто Логана обманули. Возможно, так ему легче было смириться с гибелью брата. Или их родным проще было жить, зная, что никто в городе не считает Логана неуравновешенным манипулятором. Пожалуй, подумалось ей, это и к лучшему, что с их свечением не было связано столь тяжкое клеймо. Наверное, так горожанам проще оказалось принять то, что они видели, проникнуться сочувствием. Должно быть, подумала Эмили, ее мама понимала это, потому и взяла вину на себя. Это был ее первый шаг на пути к тому, чтобы стать совершенно иным человеком.
— Я тоже не буду никому рассказывать, — подала голос она.
Морган обернулся к Вину.
— Я подумаю, — сказал тот.
— Думать будешь дома. Ты под домашним арестом.
Морган развернулся и, подойдя к двери, распахнул перед Вином сетчатый экран. Однако тот подошел к Вэнсу.
— С вашего позволения, я хотел бы пригласить вашу внучку на свидание, когда истечет срок моего наказания.