— Что вы делали после этого?
— Как что, чуть не лопнула от злости. Хотя, с другой стороны, в этом бесенке было что-то такое, отчего мороз по коже пробирал. Вообще, когда мужчина поднимает на женщину руку, это страшно подрывает ее боевой дух. Я пошла в ванную, поставила холодный компресс на глаз, увидела, что на мне все промокло, быстро вернулась в комнату, заперла дверь на ключ, скинула с себя одежду и залезла в ванну, чтобы хоть как-то расслабиться и снять усталость в ногах, — ох, прямо вылезать не хотелось! — и без конца меняла холодные компрессы. Через полчаса мне полегчало. Я вышла из ванны, обсушилась, набросила халат и надела туфли на босу ногу, потому что забыла забросить домашники в ванную. Тут-то меня и осенило, что моя сумочка все еще не у меня. На этот раз я вскипела не на шутку.
— И что вы сделали?
— Направилась прямиком в комнату миссис Бартслер и постучалась в ее дверь.
— Она уже спала?
— Какое там, сидела, точила лясы с Карлом. Потом подошла и посмотрела на меня с таким видом, словно в ее комнату въехал бульдозер. «Я только что обсуждала с Карлом, как с вами поступить», — сказала она мне. А я ей в ответ: «А я только что обсуждала сама с собой, как поступить с Карлом. Думала, у вашего сына найдется хоть капля порядочности, а он, оказывается, просто наглец и никакой не джентльмен — так, налет один; жаль тех денег, которые вы на него ухлопали».
— Как ей это понравилось?
— Посмотрела на меня свысока и спросила: «Что вы несете?» И тогда я рассказала ей, как он приставал ко мне, а потом ударил; но она в лицо обозвала меня лгуньей и заявила, что Карл уличил меня в воровстве и что мне лучше потрудиться отыскать доказательство в свое оправдание.
— В воровстве? — воскликнул Мейсон.
— Именно. Представляете, что он сделал? Принес мою сумочку своей мамаше и достал оттуда какую-то ее драгоценность, которую она обыскалась за весь день. Знаете, я абсолютно уверена, что он заранее все спланировал таким образом, чтобы свалить это воровство на меня, если я не уступлю его домогательствам.
— Хорош, нечего сказать, — заметил Мейсон.
Дайана горько усмехнулась.
— Я так обалдела, что не нашлась, что ответить. И тогда Карл сказал своим хорошо отрепетированным голосом: «По-моему, мама, неплохо бы обыскать ее комнату прежде, чем она туда войдет».
— И что они сделали?
— Направились вдвоем в мою комнату, а когда я попыталась войти, миссис Бартслер просто-напросто вытолкнула меня и захлопнула дверь перед моим носом.
— Что было дальше?
— Я побежала вниз к мистеру Бартслеру, однако он как на грех все еще был занят. В стенном шкафу висела моя шуба. Я надела ее и хотела было пройти в библиотеку, где надеялась переждать, пока мистер Бартслер освободится, как вдруг дверь в библиотеку открылась и оттуда появилась та женщина. У меня не было ни малейшего желания выставлять перед нею свой заплывший глаз, и поэтому я юркнула в стенной шкаф и стала ждать ее ухода. Минут десять я стояла не шелохнувшись, потом приоткрыла дверцу, высунула нос, но в ту же самую минуту распахнулась дверь кабинета, и на пороге появились мистер Бартслер и мистер Гленмор: они вышли вдвоем проводить ту женщину. Я рванулась из укрытия, опередив их таким образом, чтобы они могли видеть меня со спины, пока я прошла к парадной двери и вышла на улицу. Я решила позвонить Милдред Дэнвиль, своей соквар-тирнице, и попросить ее, чтобы она взяла мою машину и приехала за мной, но, оказалось, у меня не было денег даже на телефон-автомат. К тому времени я была уже близка к истерике, да и глаз опух до невероятных размеров. Тогда я решила, была не была, пойду домой пешком, а там Милдред откроет мне дверь в подъезд; можно подумать, я не нашагалась достаточно за день.