Мейсон взглядом выразил сочувствие.
Помолчав с минуту, Бартслер продолжал:
— Жизнь — гораздо сложнее наших представлений о ней, и, только оглядываясь на прожитые годы с высоты пройденного, удается заметить — и то мельком — ее смысл, но к тому времени бывает слишком поздно. И не надо обманываться, мистер Мейсон, это самое «мельком»— единственное, что нам доступно.
Бартслер опять помолчал некоторое время, затем продолжил свой рассказ:
— Он женился за год до своей смерти. Женился на девушке, от которой я был не в восторге: ни от ее происхождения, ни от окружения.
— А сама она вам понравилась? — спросил Мейсон.
— Если покопаться в памяти, то, боюсь, что я так и не удосужился уяснить это для себя, — ответил Баргслер. — У меня сложилось настолько предвзятое отношение к ней, что я, как мне кажется, даже не задумывался о том, какола она на самом деле. Каждый раз глядя на нее, я видел лишь тот надуманный образ, который я создал в своем воображении еще до моего знакомства с ней.
— Какие у нее были недостатки? — спросил Мейсон.
— Может, и никаких. Она была циркачкой. Воспитывалась с детства в цирке, стала акробаткой на трапеций.
— Сколько ей лет?
— Двадцать четыре. То есть сейчас ей двадцать четыре. А было дгадцать, когда она женилась на моем сыне.
— Точнее, когда он женился на ней, — чуть улыбнувшись, поправил его Мейсон.
— Ну да… именно.
— Продолжайте, прошу вас.
— Она уже не работала в цирке, когда мой сын познакомилсяс ней. Незадолго до того упала с трапеции, повредив колено. Это была серьезная травма, и ей пришлось поставить крест на своей работе. Выступления на трапеции были для нее единственным средством к существованию, но в тот вечер ей безжалостно указали на дверь. Роберт подвернулся как нельзя более кстати.
Я был категорически настроен против этого брака; между нами выросла стена. Когда сын погиб, Хелен, его жена, была в отчаянии, я же, со своей стороны, дал ей понять, что отныне наша семья порывает С >все связи.
— Я так понимаю, — прервал его рассказ Мейсон, — все это имеет отношение к Дайане Рэджис?
— Самое прямое.
— Может, сразу скажете, в чем оно заключается?
— Это только предисловие, мистер Мейсон, еще одно слово, и вы представите целиком всю ситуацию. Я не видел Хелен вот уже… в общем, месяц назад мы встретились.
— Она вас навестила?
— Нет, я сам к ней нагрянул.
Мейсон слегка приподнял брови.
— Зачем?
Бартслер в смущении заерзал на стуле.
— У меня возникли причины подозревать, что в марте сорок второго года уже после смерти сына родился ребенок. А она, — голос Бартслера осекся от горечи, — скрыла от меня этот факт. У меня есть внук, сын моего Роберта…