Гален: «Подожди минутку, я поищу твои чертовы угрозы…»
Гален: «Я все еще в поисках…»
Гален: «Извини. Не нашел ни одной реальной».
Аэрон: «Я люблю ее и хочу для нее самого лучшего, даже если мне придется заплатить за ее счастье своей жизнью. Можешь ли ты сказать то же самое?»
Гален отправил смайлик, который создал для подобных ситуаций. В нем он делал непристойный жест рукой, а в центре вспыхивали слова: «Посмотри, что я подарил твоей мамочке вчера вечером».
Затем он напечатал: «Послушайте, доктор Философии. Я не видел, чтобы ты бросил вызов подопечным Л., чтобы помочь мне сбежать от этой кровожадной армии. Она в безопасности, в порядке. И я могу сказать то же самое. Я действительно защищал ее ценой своей жизни. Так что будь хорошим папочкой и позволь своей дочери расправить мои крылья. Конец связи, скотина».
Он вернул телефон на тумбочку.
Легион резко тряхнула головой и издала еще один сдавленный звук.
— Нет. Пожалуйста, нет.
Он мог себе только представить, какие образы преследовали ее в ночных кошмарах.
Не обращая внимания на вспышку боли, он спрыгнул с кровати и присел перед ее креслом. Он легонько погладил ее подбородок, затем поднес ее руку к своему лицу и прижал ладонь к своей щеке.
— Я здесь, сладкая. — Его пересохшее горло превратило слова в дым.
Несколько месяцев назад Гален заключил сделку с Гадесом. Каждый раз, когда Гален выполнял задание для князя Преисподней, он получал награду. Чего же он пожелал? Демонов, которые причинили боль Легион. Он замучил и убил всех ублюдков, кроме Люцифера.
— Нет. Пожалуйста, нет. Не надо! — Ее глаза закатились под веками, Легион тяжело дышала и стонала. Несколько секунд ее пальцы дергались, как будто она пыталась отразить удар. — Нет!
Он заскрежетал зубами. Когда-нибудь, очень скоро, эта красота будет покоиться в уюте и безопасности его рук. Страх потеряет свою власть над ней, и удовлетворенность станет постоянным спутником. «Я позабочусь об этом».
— Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — поклялся Гален. — Ни сейчас, ни когда-либо еще.
Она расслабилась в кресле и тихо вздохнула. Гордость переполняла его. На этот раз он скорее успокоил ее, чем напугал.
Хотя ему очень хотелось задержаться, он вернулся в постель, чтобы не напугать ее, когда она проснется.
Перед тем как вернуться на прежнее место, он бросил на нее последний взгляд, и сердце его глухо забилось. «Мое восхитительное падение. Даже безупречное». На ней была черная майка и серые спортивные штаны, закатанные на талии и лодыжках. Очаровательно, да, но он скучал по выпускному платью.