– Ну это его личное мнение, я же всецело надеюсь на успешное завершение боевого задания, возложенного на капитана Кондратьева и тебя, Егор Иванович.
– Можете не сомневаться, товарищ полковник, мы с Ванькой, извините, с капитаном Кондратьевым вас не подведём и задание постараемся выполнить согласно боевому приказу.
– Ладно, – как-то раздражённо произнёс полковник Ерофеев. – Давай поговорим о деталях операции. Главное в задании – жёсткое физическое устранение одного лица. Да, да, я подчёркиваю, одного лица. Но какого! Умного, хитрого и достойного противника. Говорю это тебе потому, чтобы ты не впадал как в переоценку, так и в недооценку своего противника. Конечно, немаловажным является и тот факт, что вы должны доставить в Центр списки агентурной сети. Но, повторяю, стержнем выполнения задания является физическое устранение руководителя абверовской спецшколы – майора Вальтера Марии Краузе. Не станет его – развалится всё. Во всяком случае – безукоризненная вербовка и такое же безукоризненное выполнение злостных и кровавых деяний в нашем тылу. Его резиденты, несмотря на то что они бывшие «наши», ни при каких обстоятельствах в плен не сдаются и не переходят на нашу сторону. Как ему удаётся «перевоспитывать», остаётся непостижимым. У тебя может возникнуть резонный вопрос – а не обидно ли за нашу умную и всепроницательную разведслужбу, что цель достигается не путём хитроумных и умозаключительных действий нашего блистательного разведаппарата, а путём убийства одного человека?
Андрей Леонидович подошёл к сидящему на стуле Егору и, глядя в глаза, произнёс:
– Нет, не обидно. И пусть тебя не мучает совесть, что ты уничтожаешь этого человека далеко в тылу. Потому что это не человек – это нелюдь со звериной сущностью, которой противоестественны нравственные человеческие принципы и которую ничто не остановит в достижении своих чудовищных целей. Это вырождение самой низменной изнанки, некогда бывшего человека. И я уверен в этом, Егор, на сто процентов. И не дай бог тебе и твоим людям попасться в его лапы.
Егор был не из робкого десятка, но при этих тихих и проникновенных словах полковника у него поползли мурашки по телу, а по волосам пробежал холодок, и стало не по себе.
– Не бойся, Егор, не бойся, – и полковник положил свою большую ладонь ему на плечо, как бы предугадывая его волнение.
– А я и не б-боюсь, – почему-то заикаясь, проговорил Егор, всё ещё находясь под магическим взглядом полковника. Потом, вдруг улыбнувшись, сказал: – Ну и наподдали вы страху, Андрей Леонидович. Да плевать я хотел на него, на этого, как его, Машку Краузе.