У М. Горького где-то в „Исповеди“ говорится, что человек, который не молится, никогда не может быть до конца искренним.
В молитве мы не только поднимаемся на высоту, с которой не видны наши перегородки, не только переходим с личного на всеобщее, всечеловеческое и вселенское, — мы открываем себя до конца, исповедуем себя перед Видящим тайное; лишь перед Богом мы до конца искренни. Я искренность и есть душа общения, как мы видели.
„Что есть сердце милующее?” спрашивали одного подвижника в древности (Исаака Сирина).
„Сердце милующее это горение сердца о всей твари, — о человеках, о скотах и демонах...”
Наше примирение становится полным лишь тогда, когда мы восстанавливаем общение со всем, — и с Богом, и с человеком, и с тварью.
Христианство должно быть не только храмовым или личным, но и вселенским, космическим.
„Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари” (τίσει). Ведь, „тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих“, „вся тварь совокупно стенает и мучится доныне” (Рим. 8).
Не это ли вселенское мироощущение, усматривающее за всем св. Софию, тварную премудрость Божию, следы Логоса, отражается и в незаписанном изречении Христа (аграфон): „разруби дерево, и ты найдешь Меня там, разбей камень, Я — там.” Ведь, все „Им стоит...“ „все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.” Христос есть Логос всех вещей („вещей истина“, как поется в христианском песнопении). Поэтому, находя Христа, мы находим и природу, ее душу, мистическое в ней. „Вся тварь, каждый листик устремляется к Слову, Богу славу поет, Христу плачет” (Достоевский).
„Вздыхают росы, шепчут травы —
Свете тихий святыя славы...“
В отчуждении от Бога мы видим лишь маску природы: солнце светит, но не радует, птицы поют, но не для нас. Когда же мы обращаемся к Богу, как бы золотые струны протягиваются к нашей душе отовсюду, мы ощущаем через них трепетание мировой жизни, звучание небесных сфер.
Из Божьего святилища — „вы выйдете с веселием и будете провожаемы с миром; горы и холмы будут петь перед вами песнь, и все дерева в поле рукоплескать вам” (Исаия). Франциск Ассизский, этот бедняк Христов, отстранивший через отрешенность от всего во имя Христа преграды, мешающие радостному общению со всем, слагает знаменитый „Гимн солнцу”, где называет солнце и ветер братьями, а ночь и самую смерть сестрами.
Когда человек восстал против Творца, тварь восстала против человека. Но тот, кто вновь покоряется Господу, восстанавливает свою власть над низшею тварью.
„Завет Предвечного храня,