вложить в них ноту самодовольства; мы превращаем Бога
в статиста, который должен поздравить нас с успехом. Так
гордость умеет облекаться даже в одежду покаяния и
восхваления Бога! Если мы и не произносим открыто слов:
«Я не такой, как другие люди», и даже если отрекаемся от
них, смысл их часто определяет наше отношение к
ближним и единоверцам.
Если хочешь узнать, насколько распространено это
зло, обрати внимание на то, как христиане говорят друг о
друге. Как мало в этих речах Иисусовой кротости и
любви!
Как часто в среде верующих (начиная с узкого круга
и кончая целыми миссиями) нет согласия, и развитие
Божьего дела тормозится только потому, что у "святых"
слишком мало кротости и смирения, характерных для
настоящей святости, но зато много стремления укрепить и
защитить собственную позицию, недружелюбных речей,
резких суждений, чрезмерной впечатлительности,
обидчивости и нетерпимости. Многие дети Божьи
переживали в своей жизни моменты глубокого
сокрушения и покаяния. Но как же отличается это
проходящее сокрушение от настоящего смирения, от того
смирения и полного самоотречения, которые делают нас
способными служить другим, так что в нас становится
виден характер Иисуса!
В Книге Исаии читаем: «...остановись, не подходи ко
мне, потому что я свят для тебя! (или, в английском
варианте, — «потому что я более свят, чем ты»). Какое
издевательство над святостью звучит в словах народа
Израильского, обращенных к Богу! (Ис.65:5 не дает
оснований считать эти слова обращенными к Богу. Дальнейшее
рассуждение, хотя и основанное на таком понимании автора, все же
остается истинным само по себе, Прим. ред.) Какое бесконечное
31
высокомерие! А ведь все обстоит наоборот; в
действительности свят только Бог, а у нас лишь столько
святости, сколько в нас Бога. Так же и мера смирения
соответствует мере Божьего присутствия в нашем сердце. В
нас будет столько смирения, сколько места мы предоставим
Богу, позволяя Ему быть всем и проявлять Свою силу.
Смирение — это ничто иное как устранение собственного
«я», искоренение себялюбия. На место нашего несвятого
«я» вступает святой Бог в Иисусе Христе. И так как Иисус
Христос — это воплощенное смирение, то самый святой
будет одновременно и самым смиренным. Но где найти
среди нас такое смирение?
Правда, среди нас вряд ли услышишь такое наглое