Надежно спрятавшись в густом кустарнике примерно в полумиле к югу от свалки, Харлен перезарядил револьвер, отыскал несколько бутылок и банок, чтобы уставить их в качестве мишеней напротив поросшей сорняком насыпи, и начал практиковаться.
Его стрельба ни черта не стоила. Нет, вернее револьвер стрелял… У Харлена уже болело запястье и заложило уши… Но пули не хотели ложиться туда, куда он их посылал. В кино это выглядело так легко, когда Хью О'Брайен в роли Уайтта Ирпа разил всех врагов наповал с расстояния в шестьдесят футов. Любимым героем Харлена был техасский ковбой Хоби Гилман в фильме «Слежка» в исполнении Роберта Калпа. У Хоби был отличный пистолет, и Харлен с удовольствием смотрел бы этот фильм хоть каждый вечер.
Может дело в том, что у этого револьвера короткий ствол. Как бы там ни было, Харлен обнаружил, что попасть возможно только с расстояния футов десять и только из трех-четырех выстрелов. С бойком он стал справляться получше, и выяснил, что следует поднимать курок до упора, тогда боек сам поднимется и упадет когда надо. Он уже было наловчился так делать, но потерял почти все силы.
Ну, если мне понадобится кого-нибудь застрелить из этой штуки, то сначала придется приставить ее к виску противника, чтобы не промахнуться.
Харлен израсходовал двенадцать пуль и как раз заряжал следующие шесть, когда услышал позади себя шорох. Он круто обернулся, приподняв револьвер, но затвор не был закрыт и все пули, кроме первых двух, выпали на траву.
Из-за деревьев выступила Корди. В руках она несла двустволку, которая была почти с нее ростом, но с переломленными в казеннике стволами, как носят охотники. Девочка внимательно смотрела на Харлена своими маленькими свинячьими глазами.
Господи, подумал мальчик, я и забыл, насколько она безобразна. Лицо Корди напомнило ему плохопропеченный пирог, в который кто-то вставил глазки, узкие губы и нос-картошкой. Волосы топорщились за ушами, а на глаза падали противными сальными прядями. На ней было то самое мешковатое платье, которое Харлен помнил по школе, только теперь оно было еще более грязным; серые, когда-то бывшие белыми, носки, стоптанные башмаки. Маленькие острые зубы были почти такого же цвета, что и носки.
– Ну, Корди, – сказал Харлен, опуская револьвер и стараясь, чтобы его голос звучал естественно, – что случилось?
Она продолжала молча смотреть на него. Под этими прядями было даже не видно открыты ли вообще у нее глаза. Наконец Корди сделала к нему несколько шагов.
– Ты выронил пули, – произнесла она тем монотонным, безразличным голосом, который так удачно передразнивал сам Харлен, вызывая смех товарищей.