Майк закричал, потянулся за сломанным суком, и вспомнил вдруг про пластмассовую бутылочку в него в кармане.
Он схватил Солдата за воротник, почувствовав пальцами грубую шерсть и тягучую, колышущуюся субстанцию под ней, и выплеснул воду из бутылки прямо на спину этого существа, не ожидая, что результат будет большим, чем он был при благословении могилы.
Но результат оказался гораздо большим.
Спина при попадании на нее святой воды зашипела, как бывает шипит кислота, попадая на мясо. В ткани появился ряд дыр, как будто ее прошила пулеметная очередь. Солдат издал звук подобный тому, как шипит большое животное при падении в кипящую воду, скорее шипение и клокотание, чем визг, спина его изогнулась подобно неправдоподобной арке, затылок восковой головы коснулся ботинок. Бескостные руки скрючились как щупальцы и замолотили воздух, пальцы удлинились дюймов до десяти и заострились подобно лезвиям.
Майк отпрыгнул назад и выплеснул остаток содержимого бутылки прямо в лицо чудовища.
В воздухе запахло серой, перед мундира Солдата охватило зеленое пламя, и он покатился прочь со скоростью, невообразимой для человеческого тела. Отец Каванаг оказался освобожденным и лежал без движения. Тело его сотрясала рвота.
Майк шагнул вперед, понял, что запаса святой воды у него больше нет и остановился футах в пяти перед зарослями можжевельника. Солдат замер, уткнувшись лицом в землю и, согнув пальцы, стал быстро зарываться вглубь, он скользил сквозь мертвый дерн и сухие иглы также легко, как черви зарывались в плоть отца Каванага.
Уже через двадцать секунд Солдат полностью исчез из виду. Майк подошел поближе и увидел на том месте в земле свежий туннель, из которого несло вонью разложившегося мяса. Прямо на его глазах туннель стал затягиваться и съеживаться и скоро превратился в еще одно углубление в свежей земле. Мальчик повернулся к отцу Каванагу.
Священник с трудом поднялся на колени, но теперь он бессильно облокачивался головой на могильный камень. Его продолжало рвать, приступы рвоты повторялись снова и снова, хоть желудок уже опустел. На его теле не видно было червей, остались только кроваво-красные отметки на щеках и груди, очевидно он рванул рубашку, чтобы найти их. Хватая ртом воздух, отец Каванаг продолжал шептать: «О, Иисус, Иисус, Иисус». Это была литания.
Майк перевел дух, подошел поближе и обнял священника за плечи.
Теперь отец Каванаг уже рыдал. Он позволил Майку помочь ему подняться на ноги, шатаясь они побрели к воротам.
Уже совсем стемнело. Автомобиль казался темной тенью у черной ограды кладбища. Слабый ветер шуршал листьями деревьев и колосьями, а Майку чудилось, что это звуки издают твари, ползущие по траве позади него, роющие туннель под землей, по которой они шли. Он пытался поторопить отца Каванага.